Георгий Семёнов - Кто он и откуда

— Не-е-ет… С тобой просто невозможно! Ты не хочешь понять простой истины. Здесь, в провинции, не любят лодырей, не любят больше, чем где бы то ни было… А мы с тобой лодыри. Если бы я сказал, что мне нужна лодка для рыбалки, он бы просто не дал мне ее и, во всяком случае, не потащил бы ее на моторе за двадцать километров. А тут он даже от денег отказался. Я, видишь ли, привык всегда оставаться деловым человеком. Таково время! А он добрый мужик… А потом, ему просто надо дежурить на озере, просто ему надо работать — ведь он на спасательной станции, а на озере ветер. Ему ведь все равно, а тут еще выпить предлагают…

Шурочка молчала, слушая мужа, и ей было очень обидно сознавать, что он, может быть, прав в своих рассуждениях, что иногда так и надо в жизни. Но с каждым его словом какое-то нетерпение овладевало ею. Ей не хотелось слушать Герасима, говорить ему что-то, оправдывать или винить, но она все же слушала и, подчиняясь его логике, была покорна и тиха. Ей хотелось лишь одного: чтоб он взглянул на нее и сказал: «А ты у меня красивая баба!» Тогда бы она ему все простила и не вспомнила ни о чем. И еще ей хотелось сказать ему: «Сим-Сим, откройся…»

Борис спускался к воде, неся на плече канистру с горючим. Он устал, но терпеливо и ласково улыбался, блестя потными скулами, и Шурочка с особенной какой-то ясностью увидела вдруг его глаза и радостно подумала, как светел взгляд этих глаз, похожих на выцветшие карты.

У Бориса было две лодки: большая шлюпка с мотором и узконосый челн. Челн этот в отличие от прогулочных красных лодок был сухой и по-рыбацки легкий, стремительный. У него были высокие ребристые борта, удобные уключины, а на корме был вмонтирован деревянный садок для рыбы.

Борис неторопливо заливал горючее в бак, привязывал челн к корме шлюпки, потом долго копался в моторе. А гости стояли на берегу под шумящим тополем и смотрели на озеро.

Ветер как будто усилился, и лодки громче хлюпали и терлись друг о дружку, приплясывая. Озеро все так же мрачно темнело, но беляки теперь, казалось, уплотнились и, снежно-белые, вспыхивали как будто в ночи. Все озеро было обметано этими далекими и нестрашными отсюда беляками. Но Шурочка отчетливо представляла себе те отдаленные волны, которые, сбиваясь, рождали на гребнях снежные беляки, и ей было страшно подумать о себе среди этих волн.

— А вы не боитесь в такой ветер? — спросила она у Бориса.

Он посмотрел на нее исподлобья светлыми своими глазами и удивленно ответил:

— Какие там волны! Что вы!.. Для этой шлюпки тут не было еще ветров. Да и не будет…

Он вышел на берег и посмотрел на рюкзаки.

— Ну как, — спросил он, — будем грузиться?

Герасим тоже посмотрел на рюкзаки и сказал лениво:

— Нет, Борис, мы их с собой заберем… Спасибо.

— Куда с собой? — спросил Борис. — Я не пойму… Вы меня о чем просили-то? О Мелюшке? Или я не понял…

— Все правильно, — сказал Герасим. — Но мы не рассчитывали с тобой. Разве ты и нас хотел взять?

— Ну, а как же?

— Нет, — сказал Герасим. — Мы не поедем, мы на пароходе.

Шурочка стояла в оцепенении и со страхом посматривала на лодки. Все это было неожиданно для нее, и она испугалась, когда поняла, что Борис собирается взять их с собой. Теперь она благодарна была мужу, который тоже, как и она, испугался вдруг. Она понимала, что это подло — отказываться, и ей было очень стыдно.

— Странно, — сказал Борис, внимательно оглядывая их. Он был не меньше растерян и смущен.

— Ну чего же странного? — сказал Герасим. — Я ведь с женщиной…

— Ну что же, — сказал Борис и, пожав плечами, пошел к лодкам.

— Борис! — окликнула его Шурочка. — А это разве опасно?

Тот оглянулся и подчеркнуто вежливо сказал:

— Опасно.

— Вы шутите, Борис, — сказал Таганцев. — Вы просто шутите. Разговор ведь шел о том, чтобы вы переправили лодку, а не нас. Вы согласились. Я совсем не рассчитывал на эту прогулку. Мы и без того устали, как черти.

«Да, конечно, — подумала Шурочка. — Мы ведь очень устали в дороге… Правильно».

Она была благодарна мужу и видела в нем своего сообщника, и ей неприятен вдруг стал этот спокойный и самоуверенный человек, который мог еще повлиять на Герку, как она думала, и заставить его ехать с ним.

— Вы не представляете, как мы устали! — сказала она с волнением.

Борис улыбнулся и сказал:

— Представляю, но я ведь хотел как лучше. На лодке быстрее.

— Ничего, — сказала Шурочка. — Я очень боюсь этой качки, у меня голова кружится… Ничего. Вы только не обижайтесь на нас, если можете… Это, конечно, стыдно. Но мы, правда, устали, поверьте нам.