Эльмар Грин - Рассказы

Но тот не стал его ждать. Заметив приближение Леппялехти, он вскочил из-за стола и быстро выбежал за дверь.

Леппялехти, не меняя шага, двинулся за ним. И столько было в нем злости в эту минуту, что он как будто стал вдвое тяжелее, нагрузившись ею, и половицы прогибались и стонали под его ногами.

Выйдя на крыльцо клуба, он заметил, как нога Юхо мелькнула и исчезла за углом. Он дошел до угла и опять успел заметить, как спина Юхо мелькнула и исчезла в открытых дверях дровяного сарая. Тогда он, все так же не спеша, подошел к дровяному сараю и вошел внутрь.

Посреди сарая лежала груда недавно напиленных, но еще не расколотых толстых поленьев. В одно из них был воткнут колун. А позади этой груды стоял Юхо Ахо. Он стоял как ни в чем не бывало, поджидая Леппялехти, и даже осмелился скроить нахальную усмешку на своей противной роже.

Леппялехти, не останавливаясь, подошел к нему, сгреб его левой рукой за грудь и слегка встряхнул, отводя правую руку, сжатую в кулак, назад, чтобы ударить покрепче. Конечно, он знал, что Юхо так просто не уступит и тоже будет драться. Он успел заметить, что и его руки тоже сжаты в кулаки. Но он не стал думать об этом и размахнулся изо всей силы.

А в это время Юхо вдруг ткнул пальцем в его наружный грудной карман и сказал:

— Смотри, заявление потеряешь.

Леппялехти сразу отпустил его и остановился, разинув рот. И не так подействовало на него то, что из его кармана собиралось выскочить заявление, как что-то другое, связанное с этим заявлением. Что это было такое, он в тот момент не успел даже сообразить, но все же убрал кулаки за спину и сказал глухо:

— Уйди отсюда. Лучше уйди...

Юхо Ахо тотчас же спокойно шагнул через дрова и пошел к выходу. А в дверях он оглянулся и сказал:

— Подумаешь, разошелся. Квашня пузатая.

Леппялехти схватил колун и бросился за ним. Но он не стал гнаться за этим длинноногим дураком. Он остановился и изо всей силы ударил колуном по самому толстому полену. Полено разлетелось пополам, хлопнувшись о стенки сарая. Он ударил по второму и по третьему полену. Он минут пять бил колуном направо и налево и сверху вниз, и все крошилось и разлеталось в щепки под его ударами. Он остановился только тогда, когда в сарай заглянул мастер.

— Ты что тут делаешь? — удивленно спросил мастер, глядя на размельченные дрова, раскиданные по всему сараю.

— Так... — ответил сильно запыхавшийся Леппялехти, — поколол немного...

Леппялехти вынул трубку изо рта и, вытянув шею, посмотрел из кабинки на оба берега. Мастера по-прежнему нигде не было видно, но зато Юхо Ахо был слышен всюду.

Он теперь опять наверно стоял на том камне, который больше всех выдавался в реку, потому что крик его снова стал громче и пронзительнее. Он кричал быстро-быстро:

— Юхо Ахо, Юхо Ахо, Юхо Ахо...

И все кругом так же быстро повторяло эти слова. И это так действовало на Леппялехти, что он совсем отупел под конец. Ему начало казаться, что «Юхо Ахо» — это не звуки, отражаемые эхо, а просто какие-то странные мохнатые птицы, без толку порхающие вокруг и ныряющие как попало то в трещины каменистых берегов, то в зеленую гущу качающихся хвойных деревьев.

Но сквозь этот нудный крик ухо Леппялехти все-таки уловило еще один звук, заставивший его насторожиться. Сначала он мало обратил внимания на этот новый звук, занятый своими мыслями, и скорее только неясно чувствовал, чем сознавал, что он непременно и как можно скорее должен обратить внимание на этот новый звук.

Но когда он вытянул шею, ища глазами мастера и стараясь пропустить мимо ушей назойливые крики Юхо Ахо, до его сознания ясно дошло, что это вода под ним зажурчала по-иному.

Он привстал, глянул через край кабинки вниз и, быстро сунув трубку обратно в рот, схватился за багор.

Там, внизу, кривой зеленый камень и другой, с дырявым пузом, уже успели сделать свое подлое дело. Они опять поймали в свои лапы огромное, глупое бревно и заставили его загородить в этом проходе путь всем другим бревнам.

Другие бревна уже успели скопиться возле первого в таком количестве, что совсем погребли его под собой. Добраться до него было не легко, и Леппялехти изо всей силы ворочал длинным багром направо и налево, в то время как люлька моталась во все стороны от его усилий.

И опять-таки ведь это произошло из-за проклятого Юхо. Он виноват, что Леппялехти не досмотрел за этими бестолковыми бревнами, потому что о нем Леппялехти думал в это время.

Этот Юхо Ахо вечно устраивал ему какую-нибудь пакость. Можно было думать, что он для того и появился на свет, чтобы без конца отравлять жизнь Леппялехти, чтобы загнать его в гроб раньше времени.