Иван Мельниченко: Пока ты молод

Оставался, пожалуй, единственный выход: командировка от газеты или журнала, чего и добился он. Правда, с большими трудностями. Он выехал из Москвы только в середине апреля, уже после того, как защитил диплом и понемногу начал готовиться к последним институтским экзаменам — государственным.

Поезд прибыл в Жданов на рассвете. Уезжая в командировку, Сергей не взял с собой чемодан и потому не спешил сейчас определиться в гостинице. Выйдя из полусонного вагона, он решил сразу же отправиться к еще невидимому, но уже хорошо ощутимому морю: по улицам подувало притуманенной волглой прохладой. Сергей вошел в неторопливый, почти пустой трамвай и присел рядом с позевывающей девушкой-кондуктором. Она узнала в нем приезжего и участливо спросила:

— Куда вам?

— К рыбакам. Поможете?

— Не беспокойтесь, передам вас из рук в руки, — она повернулась к окну, и глаза ее вдруг засветились радостными огоньками. — Бегут… Хлопцы бегут… Каждое утро здесь тормозим. Иначе нельзя: хорошие хлопцы, а пролет длинный.

Сергей улыбнулся какой-то своей догадке и пересел на другое место. Почти одновременно в дверях передней площадки показались раскрасневшиеся от бега лица трех рабочих парией. Они тут же обступили девушку и начали засыпать ее расспросами и шутками. Та без конца смеялась, то и дело повторяя: «Ой, не могу! Смешные вы, право».

Слева по ходу трамвая показалось море. Начиная сомневаться в том, что кондуктор вспомнит о нем, Сергей на первой же остановке поднялся и направился к выходу. Его никто не окликнул.

Ленивые, заметно светлеющие волны смывали последние, еле различимые следы лунной дорожки. Вот по ней в последний раз скользнул тусклый лучик, но его тут же перерезало белым швом удлиняющегося гребня волны, и осколки его пропали под водой. Сергей долго еще стоял и выжидающе всматривался в то место, где утонул лучик. Но тот больше не появлялся. Сергей закурил, сделал глубокую затяжку и медленно, не оглядываясь, побрел по сырому песку вдоль берега…

Михаил Самсонов, оказывается, уже почти год как стал капитаном сейнера. Его многие очень хорошо знали не только на приемном пункте, но и во всем рыбокомбинате. Сергей это понял с первых минут. С кем бы он ни заговорил, с ним охотно делились своими впечатлениями, мыслями о Михаиле. Все, даже пожилые опытные рыбаки, хвалили того как волевого, сильного, неугомонного человека и расписывали с такими видимыми подробностями, что Сергей уже, казалось, мог в любое время узнать Михаила — появись лишь тот перед ним. Он нисколько не сомневался, что так оно должно и случиться, что Михаил должен с минуты на минуту подойти к нему, и это еще больше обостряло его тревожное, нервное возбуждение. Сергей не боялся этого возбуждения. Оно для него не было чем-то новым и неожиданным. К тому же он хорошо понимал: это ему, несомненно, поможет выполнить задание газеты. Когда у него уже, казалось, не было вопросов, один из рыбаков как бы между прочим сказал, что Михаил находится в командировке у астраханских рыбаков и приедет не скоро. На какое-то мгновение Сергея обрадовала промелькнувшая в сознании мысль об одной интересной стороне сложившихся обстоятельств: Михаила нет рядом, и вместе с тем он есть, хотя водит сейнер, сдает улов совсем другой человек. С этого можно начинать очерк, нет, не только начинать, но и построить его целиком на этом настроении. Жаль, что ему, Воротынцеву, неудобно писать о Михаиле… Но, вспомнив о Наташе, он как-то сразу сник и растерялся. Ему ведь надо обязательно с ней встретиться. За тем, собственно, и приехал. Но если он сейчас пойдет к ней домой, то… Конечно же, он просто-напросто окажется в роли везучего вора: мужа-то нет и не скоро вернется… Что же делать? Что?..

Сергей пообещал еще раз зайти в комбинат и, торопливо попрощавшись, отправился не к трамвайной остановке, а тем же путем, что пришел сюда. Дойдя до того места, где недавно наблюдал за лунной дорожкой, он остановился, вглядываясь в дрожащий синий горизонт.

Море не успокаивало, не заглушало мыслей о Наташе.

Он долго силился и не мог разобраться в своих противоречивых чувствах. Волны не докатывались до него. Лишь однажды длинная, заостренная волна выплеснулась так далеко, что острие ее сломалось о носок его правого ботинка, обдав до колен трепещущими брызгами. Именно в эту минуту Сергей припомнил озарившую его сейчас давнюю строку из бунинской «Рыбачки», прочитанной Наташей в тот вечер, когда они познакомились.