Анатолий Липицкий - Пересечения

Темная фигура от машины направилась к дому. Вилс сразу же вышел во дворик. Стин вся обмякла, теряя сознание, и Петр подхватил ее на руки.

И тут до его сознания дошло, что немец всего лишь спрашивал дорогу, ему нужно было выехать в сторону укреплений. Повернулся и пошел к машине. Грузовик зарычал и исчез в темноте.

А вскоре штаб отозвал Петра, и пришло расставание с домом Вилса и со Стин.

Они говорили в боковушке, сидя на узкой тахте, на которой обычно спал Петр. Стин застегнула кармашек небольшого туристского мешка, собранного в дорогу своему «брату». Наступал вечер, в комнате становилось серо, из углов выползали тени.

Петр понимал, что уходит, возможно, навсегда, и испытывал такую муку, будто хоронил близкого и дорогого человека.

— Я не хочу, чтобы ты уходил. Оставайся, Петер. Я стану твоей женой. У нас будут дети. Сын. Он вырастет таким же сильным, как ты.

Он ощущал на своем лице ее дыхание, ее мокрые от слез ресницы.

— О, Петер, я буду верной тебе, я до смерти буду любить тебя…

— Нет, — Петр сжимал ослабевшие ее руки. — Я не могу. Пойми. Война во мне. Я не нужен тебе такой. Жди, я вернусь.

В сумерки в комнату постучали. Отстранив от себя девушку, Петр открыл дверь. Там стоял Вилс, покуривая глиняную трубку.

— Пора, Петер.

Стин сдержанно плакала. Она не подняла головы, когда мужчины выходили. Но как только шаги их стали затихать, Стин вскочила, догнала Петра и, взяв за руку, прошла с ним до ворот. Остановила, словно хотела запомнить, и, закинув руки ему за шею, крепко-крепко поцеловала в губы. «Возвращайся, я буду тебя ждать», — прошептала она и убежала в дом.

Мельник узнал Петра, не удивляясь встрече с племянником старого Вилса, повел отряд по безлюдным улицам городка.

В предутренней мгле дома у дороги, деревья и горбатые мельницы на окраине проглядывали черными силуэтами. В тишине наступающего утра слышалась далекая перестрелка; где-то в районе Хоренвена или Снека изредка ударяло орудие и дробно цокал пулемет. Стрельба в море была слышна уже второй день, и крестьяне поговаривали о восстании русских военнопленных на острове Тексел.

Остановились возле церковной ограды. Их ждал священник, один из деятелей Сопротивления.

— Товарищи, — негромко сказал Петр, оглядывая серые лица своих бойцов, — Антон проведет каждого к надежным людям. Никуда никому не выходить. Всех соберу я, а если со мною что случится, — Антон. Ясно?

— Нас тут пришлепнут, як клопив, — хмуро проворчал Кучма. — Што-то не нравится мне эта затея, хлопци, га?

— Без истерик! — Петр уставился на Кучму. — Не забывайте, голландцы тоже рискуют. Вас возвратят в Амерсфорт, а их вовсе расстреляют без суда. — Петр отвернулся. — Вы устали, надо отдохнуть. В разговоры ни с кем не вступать. Вы — глухонемые.

Когда все бойцы были разведены по домам и Петр остался наедине с мельником, тот заговорил с неожиданной горячностью:

— Петер, мофы решили взорвать большую дамбу, чтобы англичане и канадцы отказались от десанта.

— Дамбу? О чем ты говоришь Антон, какая это помеха десанту? — Петр замедлил шаги.

— Мофы передали по радио: мы затопим большой польдер, если будет десант. Война кончилась, но они не хотят сдаваться. Зейс-Инкварт [2] Зейс-Инкварт — фашистский ставленник во время оккупации Нидерландов. отдал приказ все взрывать.

— Ничего себе закончилась, — пробормотал Петр. — А там вон стреляют, наверное, в людей, слышишь? Здесь еще будет каша, когда пойдет десант.

— Каша?

— Ну, неразбериха, понимаешь? Я этих гадов не понимаю, Антон. Все для них кончилось, разбегайся по домам, а они все не насытились, убивать им надо, издеваться над людьми. Ладно, Антон, что-нибудь придумаем.

— Спасибо, Петер, — мельник остановился, пыхнул трубкой. — Ты будешь у Вилсов? Я приду, когда узнаю подробности.

Петр медленно шел к дамбе. Вот уже видны сквозь туман кусты на пологом склоне, высокий тополь во дворе Вилсов. Старый Ян возвратился, наверное, с обхода дамбы и пьет эрзац-кофе. Когда Петр войдет в дом, Ян скажет спокойно, будто они расстались полчаса назад: «Стин, налей Петеру». И, помолчав, добавит; «Сегодня всего полдюйма, очень влажно», напоминая, что недаром он считается смотрителем дамбы, что сегодня, как и ежедневно, он проверил уровень воды в этом высыхающем гигантском озере, на месте которого когда-нибудь зазеленеет бескрайний польдер.

Глухо стукнула калитка. Петр шел по выложенной кирпичом дорожке рядом с палисадником. С вершины тополя падали капли влаги. Приоткрылась дверь, и Петру показалось, что война действительно кончилась, что пришел он домой и можно поверить в свободу, в жизнь.