Василий Гроссман - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

«ивда еще побредем» . — Так у автора (издателя?); следует: «ино еще побредем». С ошибкой цитируется «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» — уникальный памятник русской литературы XVII в. Ср.: «Пять недель по льду голому ехали на нартах. Мне под робят и под рухлишко дал две клячки, а сам и протопопица брели пеши, убивающеся о лед. Страна варварская, иноземцы немирные; отстать от лошадей не смеем, а за лошедьми итти не поспеем, голодные и томные люди. Протопопица бедная бредет-бредет, да и повалится, — кользко гораздо! В ыную пору, бредучи, повалилась, а иной томной же человек на нее набрел, тут же и повалился; оба кричат, а встать не могут. Мужик кричит: «Матушка-государыня, прости!» А протопопица кричит: «Что ты, батько, меня задавил?» Я пришел, — на меня, бедная, пеняет, говоря: «Долго ли муки сея, протопоп, будет?» И я говорю: «Марковна, до самыя смерти!» Она же, вздохня, отвещала: «Добро, Петровичь, ино еще побредем»». (Аввакум. Житие протопопа Аввакума // Житие протопопа Аввакума им самим написанное и другие его сочинения. [М.]: Academia, 1934. С. 98–99.) В «Житии» Аввакум предстает несгибаемым, терпящим невзгоды до конца.

Калмыки в немецкую дудку пели ~ Рыскали по степям, вылавливали наших русских ~ во время гражданской войны они почти все на стороне белых были ~ обманули русское, советское доверие калмыки . — С началом Великой Отечественной войны Германией создавались калмыцкие кавалерийские подразделения и части, — сперва из числа калмыков, воевавших в гражданскую войну на стороне Врангеля и эвакуировавшихся впоследствии с его армией за границу, затем — из добровольцев-военнопленных и коллаборационистов на оккупированных территориях. Калмыцкие формирования, со временем достигшие численности около 3,6 тыс. человек, на оккупированной территории использовалось немецким командованием для борьбы с партийным и советским активом, выходящими из окружения военнослужащими Красной Армии и партизанами. Эскадроны, действовавшие в советском тылу, препятствовали эвакуации в глубь страны скота, а на территории Калмыкии являлись основной полицейской силой. Этими фактами советское правительство мотивировало последовавшую в декабре 1943 г. депортацию калмыков в восточные районы страны, — несмотря на то, что более 30 тыс. калмыков достойно сражались в рядах Красной Армии и участвовали в партизанском движении (из них 14 тыс. человек отмечено правительственными наградами, 22 представителя калмыцкого народа удостоены звания Героя Советского Союза).

… Китченерами и Шебенерами … — Кетченеры и Шебенеры (ныне Аршань-Зельмень) — поселки в северной части Калмыкии, именованные по названиям сословий в феодальном калмыцком обществе — соответственно служителей у нойонов (господ) и церковных владетелей.

Жеребковый — сшитый из шкурки недоношенного жеребенка с низким волосяным покровом.

МГБ . — Здесь и далее по тексту романа — хронологическая ошибка автора. В 1942 г. центральный орган госбезопасности — не МГБ, а Главное управление государственной безопасности НКВД СССР. 14 апреля 1943 г. служба госбезопасности выделена из НКВД СССР и получила название Народного комиссариата государственной безопасности СССР. Народные комиссариаты были переименованы в министерства лишь в 1946 г., соответственно НКГБ СССР стал Министерством государственной безопасности СССР.

«Питомник» — заброшенный аэродром к востоку от Сталинграда, использовавшихся вермахтом для вывоза женского персонала больниц, когда безнадежность положения стала очевидной. Взлетно-посадочная полоса была заполнена ранеными немецкими солдатами.

Героям рассказов А. П. Чехова «Архиерей» (1902) и «Скучная история» (1889), каждый из которых достиг «всего, что было доступно человеку в его положении», накануне ухода из жизни «не все было ясно, чего-то еще недоставало и не хотелось умереть»; их тяготят воспоминания о прошлом, недовольство настоящим, одиночество.

Эккерман Иоганн Петер (1792–1854) — немецкий литератор, секретарь и друг И. В. Гете. Автор мемуаров «Разговоры с Гете в последние годы его жизни» (1837–1848).

Использованное здесь противопоставление лирики Иннокентия Федоровича Анненского (1856–1909), совершенно лишенной общественных и гражданских мотивов, романтике социалистического строительства красноречива иллюстрирует цитата из статьи о поэте в «Литературной энциклопедии», из данной в 1930-е годы: «творчество А[нненского], эта поэзия скуки, страха и отравы, «злых обид» и великой жалости к малым вещам, один из самых больных цветков умирающей буржуазно-дворянской культуры — естественно остается чуждым всем здоровым тенденциям современности».