Михаил Коршунов - Автограф

Лаймон Арвидович Вудис был неизменным участником клубных развлечений «1001-й раз о сенсациях», вечеров простого отдыха «В кругу друзей», вечеров уже непростого отдыха «В кругу друзей и… врагов», устных выпусков «Фольклор» и «Вам телеграмма», и место Вудиса при этом было постоянно в президиуме. Повелось с давних времен, с тех пор, как он приехал из Юрмалы и когда он впервые постриг Алексея Толстого и Толстой выбрал его в президиум. Еще одна коротенькая литературная история. Виталий знает и копит эти истории, пускай, может быть, и шутливые. Они для него — питательная среда, положительный раздражитель, сущность жизни.

— Будет разыгран приз, — сказал Рюрик строгим, бескомпромиссным голосом. Помолчал, увидел в зале Чарушину. Она шла по проходу между креслами.

— Лотерея. Хотя я и не сторонник азартных игр. — И Рюрик опять замолчал, сосредоточился. Голова его была повернута в сторону Чарушиной. Надежда Чарушина спокойно села на свободное место и подняла на Рюрика глаза. — Пум-пум-пум, — улыбнулся Рюрик и, помолчав, продолжал: — Между прочим, книга — смерть дерева. Приватно мне сообщил Лаймон Арвидович. Из его наблюдений над… лесом.

— Над писателями. — Это, конечно, Вася Мезенцев.

— Над лесом. Писателей он не трогает, ну разве что их головы… — И Рюрик повернулся к Лаймону Арвидовичу. — Я верно вас понял?

— Юноша, вы меня всегда приятно поражаете, — скромно отозвался со своего места в президиуме парикмахер и даже привстал при этом. — У вас совершенно круглая голова…

— Ну! — Рюрик торжествующе поднял палец. — Человек из президиума… Умный спросил — умный ответил.

Виталий, прищурившись, внимательно смотрел на Рюрика сквозь свои чечевицы. Как приятно, удобно расположившись в этом просторном зале, быть участником подобного обозрения. Но Виталий, конечно, еще не полноправный участник. До поры до времени, кто знает… Может быть, начать стричься у Вудиса?

— Прошу достать номерки от пальто. Начнем азартную игру.

На сцену вынесли и положили сверток. Довольно объемистый. Рюрик кивнул в сторону свертка:

— Приз. — Подумал и не спеша добавил: — ПрезенДт. — Вставил в слово букву «д» и сложно через нее перебрался. Потом объяснил, что по номеркам от пальто будет определен победитель лотереи.

— Немножечко баловень судьбы, — добавил парикмахер.

— Эть! — опять торжествующе воздел палец Рюрик. — Афоризм.

Вынесли на сцену ящик с бумажками, на которых были написаны цифры. Пригласили из зала желающего вытащить цифру. Лаймон Арвидович по этому поводу сказал:

— У продавца счастья глаза должны быть закрыты.

Из первого ряда партера вызвался критик Вельдяев, поднялся привычным шагом на сцену и вытащил бумажку с цифрой. Вельдяеву безразлично, по поводу чего выйти на сцену, важно напомнить о себе. Для этого специально садится в первый ряд. Виталий Лощин его разгадал: будьте покойны, он в этом соображает. Тактика у Вельдяева примитивная, старомодная, часто вызывает обратное действие.

Вельдяев передал бумажку Рюрику и, удовлетворенный, спустился со сцены. Место его было занято: на нем устроился Вася Мезенцев. Вельдяев растерянно топтался перед Васей, а Вася невозмутимо сидел. Шутка удалась. Вельдяеву пришлось откочевать к задним рядам.

Рюрик зачитал номер:

— Девяносто восемь.

В зале тишина. Все смотрят на свои номерки от пальто. Раздается торжествующий возглас Васи Мезенцева:

— У меня!

— Васенька удачлив! — сказал кто-то громко, похоже — директор клуба. — Он само рвение и мужество.

Хвалить Васю — это тоже ритуал. Виталию Лощину давно известно.

— Васе часы не бьют, — сказал Вудис.

Достал из кармана и показал большие солидные часы. Из другого кармана достал маленький театральный бинокль, приложил к глазам и потребовал, чтобы Вася поднял над головой номерок. Мезенцев поднял.

Вудис долго номерок рассматривал.

— Что вы тянете, — возмущался с улыбкой Вася. — Откройте глаза на мое счастье! — И Вася потряс номерком. — Вам же деваться некуда!

— Подлинник, — сказал наконец парикмахер. — Деваться некуда!

Мезенцев взбежал на сцену. Рюрик хлопнул в ладоши эдаким факирским манером — подали большой сверток. Рюрик не спеша принял его в свои факирские руки, прикинул вес и с подчеркнутой обходительностью (под несмолкающие завистливые аплодисменты зала) вручил сверток удачливому Васе Мезенцеву. Вася подхватил приз и собрался стремительно исчезнуть со сцены. Но из зала закричали, остановили: