Владимир Щербак - Буревестники

— Да уж знаю!..

Человек прошёл в сенцы, вонявшие чем-то кислым, отворил дверь в горницу и остановился на пороге, привыкая к свету. Низко свисавшая с потолка керосиновая лампа с зелёным абажуром освещала только стол и лица людей, сидящих вокруг. Из угла с иконы, обрамленной рушниками, мерцал белками чёрный Христос. «Тайная вечеря!» — улыбнулся пришедший.

— Наконец-то! — возмущённо сказал адвокат Шишков, с трудом повернув шею в накрахмаленном ошейнике стоячего воротничка. — Вы всегда, господин Назаренко, заставляете себя ждать. Назначаете собрание, а сами не являетесь. Или вы полагаете, что в этой конуре очень приятно находиться? Сидишь тут как на иголках…

Он и впрямь сидел как на иголках: нетерпеливо ёрзал и всё время оглядывался на дверь, то ли ожидая кого-то, то ли боясь, что кто-то придёт.

— Прошу меня простить, товарищи, — сказал Назаренко, напирая на слово «товарищи». — Прихворнул я немного, чирья проклятые замучили… — он опять, болезненно морщась, потрогал забинтованную шею. — Можно было начинать без меня, ведь все в курсе дела. Ну а что касается конуры, то действительно, дом товарища Вахренькова не хоромы, но ничего, в следующий раз соберёмся у господина Шишкова в его особняке на Пушкинской.

Шишков улыбнулся первым, давая понять, что по достоинству оценил шутку. Назаренко разделся, потёр руки над печкой, подошёл к столу, на котором стояла в окружении нехитрой закуски конспиративная бутылка водки и лежали карты. Дым от дорогих папирос и от солдатской махры смешивался и слоями стоял над столом.

Назаренко оглядел собравшихся и невольно усмехнулся: как всегда на сходках, товарищи расселись друг возле друга в зависимости от того, какую политическую линию отстаивал сосед. Адвокат Шишков, военврач Кудринский и слесарь Силин составляли одно трио, матрос Починкин, рабочие военного порта Вахреньков и Пётр Воложанин – другое. Брат Петра студент Восточного института Григорий Воложанин держался отдельно от всех.

— Ну, кому поручим председательствовать? — спросил Назаренко.

— Господину Шишкову! — предложил Кудринский.

— Я считаю, — сказал Пётр Воложанин. — Что председателем должен быть товарищ Назаренко, потому что именно он и предложил нам собраться.

— Нет возражений. — поджал губы Шишков.

— Ну тогда, пользуясь правом председателя, предоставлю слово сам себе. — улыбнулся Назаренко. Помолчал немного, собираясь с мыслями, и начал: — Товарищи! Революция сегодня уже не призрак, она на наших глазах обретает плоть. Всероссийская октябрьская стачка неизбежно перерастет в вооружённое восстание против самодержавия. В этих условиях надо объединить все имеющиеся в нашем городе демократические силы. Пока, к сожалению, такого единства нет… Нет организации, способной возглавить борьбу. Во Владивостоке, как известно, действует три марксистских кружка: у нас, в военном порту, в Восточном институте и в Обществе народных чтений, однако действуют они разобщенно и замкнуто, в соответствии с тем, какой ориентации придерживаются руководители этих кружков. Поэтому я предлагаю выработать сейчас единую программу и взять курс на вооружённое восстание. Прошу высказываться…

— Бог ты мой! — плачущим голосом начал Шишков. — Вы думаете, о чём говорите, господин Назаренко? Кого вы собираетесь поднимать на восстание? По данным городской управы, во Владивостоке население составляет около 45 тысяч… Из этого количества следует вычесть стариков и грудных детей, а также инородцев, которые абсолютно индифферентны к нашим проблемам. И что же у вас останется? Нуль с десятыми! — он коротко хохотнул и закончил: — Это, извините, чистейшей воды авантюра-с!

Назаренко хотел ему ответить, но не успел: со своего места вскочил худощавый и подвижный матрос Починкин. Его серые умные глаза на продолговатом бритом лице насмешливо сощурены.

— Тут господин Шишков арифметикой занялся, только, сдается мне, ошибок понаделал…

Все заулыбались. Шишков дёрнул шеей.

— Позвольте и мне посчитать, хотя и не очень я силён в математике: всего три класса реального… Только у нас, — он ткнул себя большим пальцем в полосатый треугольник тельняшки. — У нас, в Сибирском флотском экипаже тыщ десять матросов будет, а ещё минёры, да артиллеристы, да стрелки… Запасных и портартурцев не забудьте. Вот и наберется тыщ под семьдесят!

— Количество не есть качество! — подал реплику Силин, лысоватый и полнеющий мужчина, по одежде и манерам держаться больше походивший на преуспевающего клерка, чем на слесаря. — Поднимутся ли войска – вот вопрос!