Владимир Савицкий - Записки ровесника

Неизвестно, каким был бы финал этих «чаепитий», подозреваю, что на мою долю мог выпасть крест, неизмеримо более тяжкий, но однажды днем передо мной возник сослуживец Евдокии Петровны и вручил мне — в собственные руки велела, в собственные — короткое, но выразительное письмо, содержавшее просьбу как можно быстрее к ней приехать. Надо срочно поговорить: слово «срочно» подчеркнуто.

Случилось это первого или второго ноября. Я был не из тех, кто впадает в панику, получив такое письмо, считает себя обязанным, лопни-тресни, мчаться по первому вызову, но и не из тех, кто уклоняется, остается глухим к призыву женщины. Тем более я, в общем-то, хорошо к Евдокии Петровне относился, да и она вела себя просто и искренне как будто, что мне всегда нравилось в женщинах. Я вспомнил уютный домик и наши долгие и совсем не скучные ночи, подумал, что неплохо было бы встряхнуться и съездить туда денька на два — скажем, на ноябрьские праздники.

Ехать, правда, было далековато — километров двести с очень приличным гаком, но по дальневосточным масштабам это не расстояние, тем более попутные машины ходили в ту сторону постоянно, а для меня езда на перекладных была делом привычным. В том, что комбат накинет мне к праздникам денек на дорогу, я не сомневался.

Сразу сообразил: ехать надо в ночь, тогда можно рассчитывать к вечеру следующего дня до нее добраться.

Сказано — сделано. Высчитал, прикинул, договорился с начальством, собрался. Глафире сказал: командировка.

Пятого ноября, к вечеру, в нужном мне направлении шли три «студебеккера», везли трофейную муку военнопленным японцам, расквартированным где-то в том районе, куда мне нужно было попасть.

Сперва я попытался договориться с шофером машины, стоявшей в колонне второй, — других водителей не было на месте. Молодой парень заломил цену совершенно невозможную, у меня таких денег не было. Потом подошел водитель первого грузовика, этот о деньгах говорить вообще не стал: глянул на погоны младшего лейтенанта, едва видневшиеся из-под воротника полушубка, и кивнул головой, как бы приглашая лезть в кузов.

Вскоре тронулись. Нагружены были «студебеккеры» одинаково: небольшие тонкие мешочки с мукой килограмма по три, или сколько там по японским мерам, были уложены так, что верхний ряд их приходился вровень с бортами машин.

Поверх телогрейки, полушубка и крепко завязанной шапки-ушанки я накинул еще плащ-палатку и сел в первой машине спиной вперед, к ветру, слегка привалясь к кабине. Ко мне приткнулся какой-то старик, ехавший навестить дочь, — вдвоем теплее.

Мчались с ветерком. Вскоре основная часть пассажиров сошла, а остальные, вместе с шоферами, забежали в какой-то непонятный дом согреться — зима в том году намечалась ранняя, ветер был ледяной. И тут одна из попутчиц поднесла водителям по стопочке. Я обратил внимание на то, что и наш водитель, и шофер третьей машины только пригубили; лишь молодой парень, с которым мы не сторговались, лихо выцедил все.

Двинулись дальше. Стемнело. На безоблачном небе взошла луна, и плотно припорошенная дорога стала видна очень отчетливо.

Вскоре начался очередной подъем, потом спуск, длинный, метров в четыреста, и совершенно прямой; в самом низу дорога круто сворачивала, а вскоре за поворотом выходила на деревянный мостик через речку или ручей, засыпанный глубоким снегом.

Бензин в то время ценился чуть ли не дороже спирта, его экономили, как могли, и шоферы, конечно же, спускались с перевала выключив моторы. На спуске они легонько притормаживали; снежная дорога — всегда скользкая дорога.

Владей я хоть немного кистью, я легко мог бы и сейчас, через столько лет, нарисовать эту картину: черное небо, залитая лунным светом безмолвная снежная пустыня, длиннейший спуск с горы и беззвучно (как это нарисовать?) летящие вниз три машины, тоже темные, без огней; свет луны был так ярок, что его вполне хватало.

Вот первая машина, та, что была подо мной, закончила спуск, плавно взяла поворот и, все еще с выключенным мотором, стала приближаться к мостику. В это время второй «студебеккер», разогнавшийся шибче и поэтому резвее взявший поворот, стал нас нагонять.

Боясь, очевидно, резко тормозить, шофер второй машины решил объехать товарища. Ширина дороги позволяла сделать это, но он не сумел соотнести свой маневр и, главное, свою скорость с тем, что у мостика дорога немного сужалась.

Водитель нашей машины, никак не предполагая, что товарищ, более ста километров не нарушавший строя, захочет вдруг его обогнать, и спокойно беседуя с сидевшей в кабине пассажиркой, у самого мостика, не взглянув в зеркало заднего вида, взял чуточку влево: на дороге был ухаб.