Владимир Савицкий - Записки ровесника

В послереволюционные годы вхождение няни в городскую семью продолжало оставаться явлением распространенным; союз неродных людей зачастую оказывался еще более прочным, чем раньше, — теперь и «наниматели», и няни обладали равными возможностями, равными гражданскими правами. Прочность такого союза с «чужим» человеком сама по себе прекрасный воспитательный момент.

Няни воспринимали жизнь семьи в совершенно ином ракурсе, чем видели ее — со своего рабочего места — Отец или Мать. Мягко принимая на себя горячечное стремление ребенка к чему-то неизъяснимому, не осаживая его нервным окриком, не карая бездумно за то, что он где-то там не удержался и, охваченный азартом, перехлестнул установленные границы, она направляла поток эмоций своего воспитанника — никак не соответствующий его возрасту, как правило, у рано все постигающих городских детей — в самое, по ее мнению, спокойное русло. Иными словами, няня, не имея научной подготовки, инстинктивно снимала агрессивность ребенка, превращающуюся в последнее время в явление педагогически важное.

Что и говорить, попадались и не очень удачные няни, пусть даже и «няньки», пусть с «темным умом» (без обобщений!), но они не задерживались, членами семьи не становились.

А с расселением горожан по квартирам-клетушкам, с распадом больших семей няни стали исчезать…

Мы наблюдаем за этим процессом, завершающимся у нас на глазах, с завидным хладнокровием.

Нас словно не волнует, что, отнимая у детей дорогого и доброго друга — няню — и зачеркивая тем самым самые светлые, быть может, их воспоминания, мы ничего не даем им взамен.

Возродить институт нянь трудно, скорее всего — невозможно.

Что же — призывать к утопии?

Нет.

Надо искать — кем? — чем? — как? — заменить няню Игорю или Маше, Ване или Васе.

Какой из этих шансов окажется решающим, мы не знаем.

В этой книге использовано несколько подлинных имен — няни и ее родных.

Такая женщина существовала и вырастила мальчика; его давно уже нет.

Остальные имена, события, поступки, факты вымышлены.