Лев Кожевников - Улыбка Афродиты. Смерть прокурора

Глаза Асамона сверкнули бешенством.

Он выждал порядочное время, пока вор не убрался на свое место. Прислушался… Все в округе замерло, погрузившись в сладкую предутреннюю дремоту. Стараясь не хлюпать в болотистой жиже, Асамон выбрался из своего укрытия и, крадучись, как рысь, достиг ближайшего к нему кострища. Из-под толстого слоя золы он выхватил тлеющую головешку, слегка на нее подул. Синие огоньки пробежались по накаляющимся угольям. Асамон помахал ею над головой, сильнее раздувая огонь. Вытащил из костра еще одну. И в два прыжка оказался перед навесом. Он сунул головню под копну, к ногам спящего, чтобы тот раньше времени не почуял. Вторая, прочертив в ночи огненную дугу, полетела в стоящую рядом повозку, тоже набитую соломой. И метнулся прочь, к городским воротам, которые находились отсюда в какой-нибудь сотне шагов.

Уже стоя под аркой в створе ворот, Асамон увидел, как в черной тени под навесом полыхнули вверх длинные языки пламени. Раздался дикий вопль.

Оставаться тут дольше было небезопасно, его могли заметить, и Асамон побрел прочь, голый, весь заляпанный болотной грязью. В таком виде он переступил порог своего жилища.

Мегакл, развалясь на ложе, обгладывал баранью кость и явно поджидал питомца. Перед ним стояла корзина с едой, припасенная еще с вечера. С возрастом в характере наставника появились две забавные черты — он перестал соблюдать меру в еде и сделался излишне многословным.

— Ого! — вскричал он. — Клянусь Гермесом, ты весело провел эту ночь. Хотя должен заметить, тебе не следовало бы устраивать поджог из-за поношенной тряпки. Согласись?

И оглушительно захохотал, видя, в какое изумление повергли мальчика его слова.

— Ты переел, Мегакл, и тебе лезут в голову глупые мысли. Ты сам так говорил.

Наставник хмыкнул.

— Ты научился огрызаться. Но этого мало, когда оставляешь после себя столько следов. Взгляни — твои волосы не просохли. Значит, ты купался. После купания у людей принято надевать на себя одежду. На тебе одежды нет. Потерять её ты не мог. Снять перед дверью — тоже. Следовательно, тебя обокрали. Теперь покажи руки — они в саже. Но тебе показалось этого мало, ты размазал сажу по лицу, чтобы каждый, кто встретит, мог уличить тебя в поджоге.

— Какой еще поджог? Я просто упал! — возмутился Асамон.

Мегакл ткнул огромной ручищей в окно.

— Тсс! Слушай…

С берега, чуть слышные, доносились крики. Ощутимо пахло гарью.

— Ну, что ты теперь скажешь?

Асамон вынужден был признать поражение.

— Ты догадался потому, что давно знаешь меня, — нехотя выдавил он.

— Это так, — согласился наставник. — Но ты забыл, что мое, ремесло — война. Прежде, чем я встречусь с противником нос к носу, я должен знать о нем все. Даже то, идет он в бой натощак или с набитым чревом. Отвага, она хороша, когда за ней стоит знание и трезвый расчет. Ступай сюда, тебе надо умыться.

Он поднял стоящий в углу килик с отбитой ручкой, плеснул Асамону на руки.

Наставник лукавил, по обыкновению. Достаточно было одного взгляда на крупное, мясистое лицо, обезображенное шрамом, чтобы догадаться о ремесле этого человека.

Случилось это в далекой Памфилии, при реке Евримедонте. Персы соорудили из своих кораблей, вытащенных на сушу, настоящую крепостную стену. Попытки поджечь напитанное морской водой, облепленное ракушками и тиной дерево ни к чему не привели. И греки решили брать укрепление штурмом. После ожесточенного сражения, ближе к ночи, персы бежали, надеясь найти спасение в темноте. Молодые, резвые на ногу воины отправились в погоню. Те же из греков, кто был постарше, в числе их Мегакл, занялись помощью раненым и сбором военной добычи.

Этот перс был третьим по счету, которого он отыскал среди множества поверженных тел. Судя по богатой одежде — знатный военачальник. Ухватив за ногу, Мегакл вытащил его из груды мертвецов и принялся снимать чешуйчатый доспех.

И вдруг перс ожил.

В мгновение ока он выхватил кинжал и полоснул неосторожного воина по горлу. Вне сомнения, он надеялся отлежаться тут до темноты и под покровом ночи улизнуть с поля брани. Мегакл едва успел отпрянуть, лишь это спасло ему жизнь. Лезвие скользнуло наискось по лицу и развалило мясо до кости. Перс бросился бежать. Взревев от боли, Мегакл подхватил брошенный в стороне дрот и со всей силы метнул его вдогон. Смертоносный снаряд ударил беглеца в плечо на расстоянии около полусотни шагов — так быстро он бежал, прыгая через тела павших в бою соотечественников. В ярости, стеная от боли, Мегакл изрубил хитреца в куски, не пощадив богатого доспеха.