Георгий Лезгинцев - Инженер Северцев

Рано утром Северцев стоял у ворот своего бывшего дома, поджидал Виктора. Мимо него спешили к автобусу озабоченные мужчины и женщины, стайками неслись крикливые школьники.

Вот показался и Виктор, он на бегу натягивал на плечи кожаную куртку и, увидев отца, остановился, так и не попав рукой в свисавший рукав.

— Здравствуй, сынок, — сказал Северцев и помог ему натянуть куртку.

Они неторопливо пошли рядом. Михаил Васильевич медлил начать объяснение, молчал и Виктор.

— Я уезжаю, сынок, — со вздохом начал Северцев. — Перед новой долгой разлукой мне необходимо было повидать тебя, хоть что-то сказать… Я виноват перед тобой, но… без вины виноватый. Пойми: ушел не от тебя, ты у меня единственный. — Северцев взял под руку Виктора, и тот не отдернул ее. — Я, сынок, дважды наказан судьбой за свою трудную любовь к этой женщине, но я бессилен что-либо изменить. Как бы объяснить тебе это, чтобы ты понял меня… Есть такая легенда, в которой, мне помнится, говорится о том, что бог создавал людей парами, а в жизнь бросал их поодиночке. Если половинки встречались — было счастье. Но мир велик, говорила легенда, и они встречались очень редко, потому в мире так много несчастных пар. Где-то в этом огромном мире томился с нелюбимой женой человек, которому предназначено быть спутником другой, той, что в страшной тоске доживает жизнь с нелюбимым или совсем одинокой…

— Не продолжай, папа. Я много думал про наши семейные дела и решил, что не мне вас судить, — с волнением сказал Виктор и, желая переменить тяжелую для него тему, спросил: — Ты опять куда-то уезжаешь?

Михаил Васильевич кивнул головой. Сын обратил внимание на дрожавшую руку отца, которой он пытался достать папиросу. И ему стало жаль этого большого человека, еще несколько минут назад такого далекого и внезапно ставшего опять для него самым близким. Как когда-то на стадионе Виктору захотелось схватить руку отца, потащить домой, чтобы все вернулось, как было прежде, до того дня, когда отец впервые не пришел ночевать домой, до той минуты, когда он, Виктор, стоя на лестнице, смотрел вслед уходившему отцу. Но теперь он понимал лучше, чем тогда, — нельзя желать невозможного. Виктор посмотрел на ручные часы. Северцев понял и, нежно обняв его за плечи, сказал:

— Прощай, сынок, всего тебе хорошего!

— Не прощай, а до свидания, папа! Напиши мне, куда теперь занесет тебя судьба. Я непременно приеду к тебе на зимние каникулы. Ладно?

— Иди, Витюша, ты опоздаешь в институт. О встрече нашей договорились. Я буду ждать тебя, очень ждать, сынок! — Северцев глубоко затянулся папиросой.

Виктор догнал отходивший автобус и, вскочив на подножку, долго махал отцу.

Шахова нашел в Госплане. Николай Федорович обходил комнаты и кабинеты многоэтажного здания, согласовывая одни и те же вопросы с несколькими отделами. Северцев присоединился к Шахову. Отраслевой отдел поддержал просьбы совнархоза и согласовал просимую сумму капиталовложений для новой фабрики, но отдел капитального строительства урезал ее вдвое, отдел же сводного планирования совсем исключил ее из титула. Шахов ругался до хрипоты, госплановцы сочувствовали ему и посоветовали обратиться к руководству.

— Три дня я, Михаил Васильевич, добивался приема у зампреда Госплана и знаешь, чем кончилось? Зампред поддержал капитальщиков, выделив половину просимых средств.

Второй вопрос, который следовало решить Шахову, касался материальных ресурсов для нового завода: деньги на его строительство выделили, не дав под них материалов. Николай Федорович обошел десятки главснабов и главсбытов, доказывал, что на деньги без материальных ресурсов завод не построишь, — с ним вежливо соглашались, но материалов не выделяли. Снабженцы обвиняли оксовцев — это они, не поглядев в святцы, бухают в колокола: планируют деньги без материального подкрепления их, лихорадят стройки.

— Своя своих не познаша, — сказал Шахов Северцеву, выслушав объяснение снабженцев.

Первые деловые контакты по реорганизованной системе произвели на Северцева неприятное впечатление и у него невольно мелькнула мысль — что же изменилось к лучшему?

Не менее туго решался вопрос об изготовлении нового горного оборудования. Госплановцы искренне старались помочь Шахову, звонили в десятки совнархозов, но те, ссылаясь на перегрузку своих заводов местными заказами, не дали согласия выполнить шаховский заказ. Госплановцы уговаривали, просили, но их не слушали, а приказать они не могли — Госплан не располагал такими правами.