Юрий Антропов - Неделя ущербной луны

Правда, теперь вот, вспомнил Уваркин о только что прибывшем инженере, лишняя душа в сводке прибавилась, план выработки-то спускается еще и с учетом численного состава партии, а какой прок с итээра — съемка гроши стоит, не то что бурение.

Воспоминание о новом геологе вдруг вызвало в памяти то, что мучительно ускользало со вчерашнего вечера, — в Черноубинской экспедиции трудился когда-то однокашник Евгения Ивановича!.. Как же — Димка, Дмитрий Игоревич Семисынов. Еще в тридцатые годы на курсах буровых мастеров среди всех выделялся, грамотешка вроде та же — пять классов, шестой коридор, а назначение получил в главк, инструкции своему же брату спускал. А после войны объявился на высоком горизонте — начальник крупной на Алтае экспедиции. Перевыполнения, премии — это у него как бы само собой получалось. Считай, уж и до пенсии дотянул с почетом, да вышла какая-то осечка. Что-то стряслось тогда у него, года два или три назад, и след Семисынова затерялся. «Ах, Дима, Дима… вот тебе и Дима!» Недаром говорят, — не без сладко щемившей гордости подвел Евгений Иванович свой собственный итог, как бы исходя из неудачи фартового однокашника, — что не тот конь хорош, который широко скачет, а тот, который канавы под собой чувствует.

Да и у парня, подумал он еще о Званцеве, вид-то совсем не весенний, нет ли тут какой связи с историей самого Семисынова… Выведать, срочно выведать надо. Уж на что Евгений Иванович шустрых не любит, а этот ну прямо так смирнехонько стоял сегодня перед ним и ждал терпеливо, чего он ему скажет. А что ему сказать… лето в подчинении проходит, а там уж не его забота.

Не его, не его забота, — все кончится через полгода, а то и раньше. Протягина как-то говорила, что на пенсию отпустят сразу же, как только найдут замену. А чего ее искать долго, когда она уже есть. Кто-кто, а Евгений Иванович загодя стал думать об этом, иначе какой бы тогда смысл держать ему при себе в конторе классного буровика Пашку Тихомирова и, как сыну родному, приводить в порядок все его автобиографические параграфы, — в прошлом году, например, в конце полевого сезона, как раз на покров, благополучно приняли Пашку в кандидаты. Лучшей замены себе он и не видит. Главное, с хорошей хваткой парень, — цифру плана на ощупь чувствует. Не то что ученый вертопрах Роман Лилявский, — молодой специалист, только-только, месяц назад, произведенный в начальники съемочного отряда. Этот, правда, тоже шустёр, пальца в рот не клади, но шустрость его как бы другого направления — в науке лихость проявляет. Хотя к плану, к святым его цифрам, относится халатно, спустя рукава, можно сказать.

Но не считаться с Романом нельзя, это было бы ошибкой, рассудил и теперь Евгений Иванович. Парень два года после институтской скамьи бегал в техниках и ни о каких чинах не мечтал, а тут вдруг устроил бунт — ходил на прием к самому начальнику управления. Сначала перевели его в инженеры, а нынче, с переходом партии на новый планшет, когда прежние кадры растасовали кого куда, приказом по экспедиции назначили Романа Лилявского начальником съемки. Но теперь уже сам Евгений Иванович выхлопотал ему это место, — малый пробойный, такому лучше сразу дать верхнюю ступеньку маленькой лестницы, чем оставить на средней высокой лестнице, начальник съемки — это как раз то, что нужно, пусть занимается отчетом, а место начальника партии достанется Пашке.

Лилявский, как и другие геологи до него, будет фактическим автором отчета (и Званцева теперь вот пристегнет к этой своей упряжке), а Пашка, как и сам Евгений Иванович в прошлые годы, станет номинальным Главным исполнителем, — первая подпись, почетное место на защите в управлении… Оно, конечно, ответственно — с первого же и спрос, но и честь опять же.

Косматился туман по сосновому вершиннику. И морось — нету конца и края серой пелене. Не будет сегодня солнышка, и Лопатников с машиной как сквозь землю провалился.

Уваркин запер коттедж и, накинув на голову башлык энцефалитки, по доскам, брошенным на грязь хоздвора, пошел в контору. Кому-то, может, и все равно, с горькой усмешливостью думал Евгений Иванович, какая будет расстановка в партии, но лично он рассуждает так: «У учителя должен быть ученик». А это только Тихомиров. Во-первых, анкета такая же. Во-вторых, сравнивать и сопоставлять, если кому захочется, будет не с кем и не с чем: один стиль, один почерк.

Роман приехал на следующий день после Званцева.