Михаил Дудин - Где наша не пропадала [с иллюстрациями]

Командир второго батальона капитан Сукач ночует на командном пункте. Командир взвода разведки нашей батареи — лейтенант Давиденко на всех наблюдательных пунктах проверяет маскировку и уточняет ориентиры. Мы готовы к любой неожиданности.

С какой благодарностью и уважением мы смотрим на своих командиров после первого боя. Он был жестоким, этот бой. Врагу даже удалось прорваться через передний край, но редким солдатам удалось вернуться обратно, на свою сторону. Мы не зря потрудились, не зря полили своим потом каждый клочок земли. Оборона оказалась на редкость основательной, и у нас не было почти никаких потерь. Мы обрели уверенность в том, что нас сковырнуть с полуострова нельзя. Началась изнурительная позиционная война. Не было ни одного метра, куда бы не попали бомба, снаряд или мина.

Сообщения Информбюро с Большой земли не приносили радости. Гитлеровские дивизии шли напролом. Были сданы Киев, Минск, Ростов-на-Дону. Немцы подходили к Москве, и вокруг Ленинграда замкнулось смертельное кольцо блокады. Были сданы Таллин и Рига, Эзель и Даго, а мы, оказавшись в глубоком тылу, в 450 километрах от Ленинграда, стояли насмерть. Больше того, мы заняли у врага 19 островов.

Так мы и ушли с полуострова непобежденными. И в последнем номере нашей базовой газеты «Красный Гангут» красовалась на второй полосе набранная крупным шрифтом шапка:

И мы пронесли этот девиз до Курляндии, до победного дня 9 мая 1945 года. Не зря командира нашей бригады Симоняка назвали на Ленинградском фронте генералом наступления.

Самые тяжелые бои под Ленинградом ложились на наши плечи. Бой по прорыву блокады под Шлиссельбургом, где командир батальона нашего полка Собакин первым соединился с волховчанами, бой у Синявинских болот, бой под Красным Бором и Поповкой, бой по окончательному снятию блокады в январе сорок четвертого года, начатый нашей гвардией на Пулковских высотах. Освобождение Пушкина, Гатчины, Вороньей горы и Нарвы, молниеносный бросок от Белоострова до Выборга и освобождение Прибалтики. Мы были везде солдатами наступления.

Сколько столбов с алыми пятиконечными звездами, вырезанными из солдатских котелков, встало и истлело от времени на тех дорогах, где мы прошли через пепел и кровь, молнии и гром. Забывать об этом нельзя, потому что Человеку с каждым днем на Земле нужно будет больше мужества. И забывать нашей кровью оплаченный опыт — преступление перед будущим.

Вот почему по хорошему намерению бывшего командующего нашим полуостровом Сергея Ивановича Кабанова, генерал-лейтенанта в отставке, мы, ветераны, и стали ежегодно собираться, организовали гангутское землячество.

Зачем, почему мы собираемся? Да потому, что нет ничего выше солдатской дружбы, скрепленной кровью, той высшей верностью, которая заставила моего однополчанина Дмитрия Молодцова броситься на амбразуру и прикрыть своих друзей от косой очереди пулемета. Я попробую объяснить это на примере…

Однажды осенью я побывал у себя на родине в Иванове. Там проходила Неделя ленинградского искусства и литературы. На городском вечере в только что отстроенном Доме политпросвещения я всматривался в лысины моих старинных ивановских друзей, мысленно дорисовывая к их лицам пышные шевелюры комсомольской юности. Друзей оказалось больше, чем я ожидал. И после вечера завязалась та немногословная, состоящая из знаков восклицания и междометий беседа, от которой подкатывает комок к горлу. И вдруг среди них я замечаю знакомый взгляд, чуть вьющиеся волосы, тронутые сединой, гладкое сухое лицо, невысокую подтянутую фигуру в ладно пошитом костюме. Конечно же, это он! Коля Осин, солдат хозяйственного взвода нашего полка, лучший портной.

Мы вместе на одном турбоэлектроходе возвращались с Гангута в Ленинград последним транспортом. И вот он ведет всех участников вечера к себе домой на Демидовскую улицу, к своей жене и дочке, рассаживает нас за стол, на котором, кроме всяких разносолов, даже стоит бутылка ликера «Амурская волна». Где он только отыскал! Мы сидим и вспоминаем до полуночи. Оказывается, мне-то удалось спастись с подорвавшегося на минах корабля, а Коля попал в плен. Два раза бежал он из лагерей, его ловили, возвращали обратно. И все-таки он выжил и после освобождения снова воевал и кончил войну в Будапеште. Недавно он окончил вечерний швейный техникум. Вот он, диплом, смотрите! Осин — известный в Иванове портной. Когда мы собрались уходить, он говорит мне: