Мариэтта Шагинян - Месс-Менд, или Янки в Петрограде [Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том XVIII]

Мне удалось произвести революцию среди индейцев, провозгласить республику и арестовать Бугаса. Я увез его с собой в Нью-Йорк, создал для него клиническую обстановку и шаг за шагом изучал на нем роковое перерождение позвоночника. Бугорок превратился в утолщение кости, темное пятнышко — в круглую выбоину. Плечи Бугаса с каждым годом опускались все ниже. Голова его с величайшей неохотой занимала вертикальное положение, и я не мог никакими соблазнами заставить его глядеть вверх. В то же время, лэди и джентльмены, руки моего пациента стали резко видоизменяться. Сперва они были только сильно подагрическими в суставах. Потом я заметил, что утолщения начинают превышать обычную человеческую норму. Здесь, господа, я хотел бы сделать остановку и иллюстрировать для вас дело примером.

Доктор Лепсиус сильно вздохнул, горящим взглядом обвел безмолвную залу, слушавшую его с затаенным дыханием, и как бы случайно взял безжизненную руку профессора Хизертона. Рука была в черной перчатке.

Он дружески похлопал по ней, подняв ее кверху, и стал стягивать с нее перчатку. Один, другой, третий палец. Над публикой с эстрады вознесено нечто странное, долженствующее означать человеческую руку.

В зале пронесся шепот ужаса. Все, как один, не отрываясь глядели на перепончатую оконечность, сильно распухшую в суставах, омерзительно цепкую и деформированную.

— Эта рука, — продолжал доктор Лепсиус сильно дрогнувшим голосом и побледнев, как смерть, — эта рука превзошла все мои ожидания. Она показывает такую степень дегенерации, которой мне еще не приходилось наблюдать в натуре. Я прошу поэтому у почтенного собрания разрешения демонстрировать этого старца целиком!

Распорядитель, окаменев от ужаса, не произнес ни слова. Кое-кто в зале встал с места. Женщины были близки к истерике.

И как раз в эту минуту на лице профессора Хизертона появились первые признаки оживления. Блуждающие глаза стали сознательней. Они упали на свою собственную руку, и в них сверкнул страх. Зубы его щелкнули, скулы обтянулись. Вырвав руку у Лепсиуса, Хизертон вдруг подпрыгнул и вцепился ему в грудь.

Толстяк вскрикнул, в зале раздался стон. Два рослых милиционера, вынырнув из-под эстрады, оттащили профессора Хизертона от Лепсиуса. Несмотря на их рост и мускулы, они с трудом удерживали этого небольшого человечка.

— Продолжайте! — крикнул кто-то из зала. — Теперь уже нельзя остановиться на середине!

— Я продолжаю, — с трудом ответил Лепсиус, вытерев холодный пот с лица, — я продолжаю и докончу. Этот профессор — не профессор! Он не может идти в разрез с собранным мною опытом. Он должен быть представителем аристократического рода!

Решительными шагами подойдя к Хизертону, Лепсиус схватил его за белоснежную шевелюру и сдернул ее. Зал вскрикнул. На месте старца в руках милиционеров бился яркорыжий человек средних лет, с упавшей на пол бородой.

— Капитан Грегуар! — завизжал Биск, ринувшись к эстраде. — Убийца! Держите его!

Но Биска не допустили наверх. Железные пальцы Тингсмастера сжали его руку.

— Смотри и слушай! — шепнул он ему повелительно. — Дойдет очередь и до тебя!

Между тем Лепсиус, бросив белый парик наземь, бесстрашно схватился и за рыжий. Минута — и вместо рыжего человека перед залом был бледный, перекошенный брюнет, с бескровными губами и сверкающими глазами.

— Грегорио Чиче! — вскрикнул на этот раз сам Микаэль Тингсмастер.

Наступила жуткая тишина.

— Дамы, удалитесь! — потребовал Лепсиус. — Милиционеры, разденьте его.

Переводчик быстро перевел приказание Лепсиуса. Но никто не хотел удалиться, а милиционеры в одну минуту стащили с Чиче одежду, оставив его в одном белье. Теперь им на помощь подошли еще двое. На голову Чиче накинули платок.

— Поверните его спиной к публике! Вот так! Обнажите спину до пояса!

Милиционеры что-то замешкались.

— Лэди и джентльмены, — продолжал Лепсиус свою речь, — я должен открыть вам теперь, в чем сущность отмеченной мною дегенерации. Многие из вас читали, вероятно, Хердера. Он приводит мысль о вертикальном строении человеческого позвоночника в противоположность горизонтальному звериному. И вот, открытый мною бугорок оказался не чем иным, как деформированной точкой хребта. Это — vertebra media sine bestialia! Это начало роста позвоночника не по вертикали, а по горизонтали, как у зверей. Взгляните вот сюда…

Он быстро повернулся к Чиче и вдруг вскрикнул: