Вот теперь только поднял голову, свободно вздохнул и дал себе отдых на месяц. Впереди еще колоссальная работа.: надо написать еще две части (пока еще не начатые). Думаю закончить к 1928 году. Видите, какие масштабы!
Очень уж много времени отнимает обыденная работа — и мало остается для сердца. А эта вещь — как будто вылилась из сердца. Прочитаете — увидите». (Центральный государственный архив литературы и искусства.)
Работа над «Севастополем» продолжилась не до 1928 года, как первоначально предполагал писатель, а до 1931-го.
Первая часть повести была опубликована как самостоятельное произведение под названием «Февральский снег». («Красная новь», 1927, № 3.) Остальные части печатались в журнале «Новый мир» (1929, №№ 1, 2, 3, 1930, №№ 11, 12).
Корреспонденту газеты «Литературный Ленинград» Малышкин говорил: «Я еще не научился писать просто, хотя все время стремлюсь к сложному искусству простоты… Иногда мне кажется, что кое-что из написанного мною до читателя не дойдет. Но нет, встречи с читателями, беседы с ними убеждают меня в том, что читатели понимают даже сложные замыслы автора, а вкус читателя поражает своей правильностью». («Литературный Ленинград», № 46 (68) от 8 сентября 1934 г.) Читатели повести правильно поняли замысел автора — показать героя-интеллигента, порвавшего с прошлым, идущего за народом и с народом. Малышкин хотел усилить этот момент, ввести в повествование ряд эпизодов, показывающих, как «вели» Шелехова народные массы. Первоначально концовка повести мыслилась писателю так: после избрания Шелехова командиром отряда он «выводит отряд в предгорья — к подступам. Во флоте паника и гнев… Не Шелехов ведет, а в сущности его ведет отряд. На Крымской дороге перехватывают автомобиль с белыми летчиками из морской авиации. Их приводят к Шелехову. Он должен решить. Он должен дать приказание — убить. Он знает, что этого хочет масса и что она без него все равно сделает по-своему. Но приказание все же должен отдать он. Обреченные стоят перед ним — из того, старого мира. Он приказывает… Отряд и с ним Шелехов — идет дальше — в калединские степи». ( А. Малышкин. Рассказы. М., 1931, стр. 41).
Писатель отверг этот вариант концовки, так как он противоречил всей логике развития образа Шелехова. По этому варианту получалось, что увлекаемый революционным коллективом Шелехов не ощущает себя его членом, вынужден подлаживаться, слепо идти за ним и поэтому не чувствует себя счастливым. В действительности же, слившись с массой, став командиром матросского отряда, он обрел наконец подлинное счастье.
Появление повести было встречено многочисленными отзывами и рецензиями, большинство из которых носило благожелательный характер.
И только один из рапповских «деятелей», прикрывшийся псевдонимом «Н. Н.», в обзоре новых произведений, опубликованном в журнале «На литературном посту» (1929, № 3), безудержно расхваливая печатавшееся тогда начало романа А. Фадеева «Последний из удэге», противопоставил его повести «Севастополь». Рапповский критик утверждал, что Шелехов — «тип, показанный в нашей литературе уже не раз, менее интересен, чем Сережа из „Последнего из удэге“. А ведь Сережа в романе Фадеева, конечно, небольшая часть большого целого, в то время как Шелехов заполняет собой все полотно повести А. Малышкина» («На литературном посту», 1929, № 3, стр. 67–68). В этом утверждении проявилось обычное стремление рапповцев противопоставить творчество писателя-коммуниста творчеству писателя-беспартийного.
Именно так расценил эту попытку сам А. А. Фадеев, писавший в своем ответе на эту рецензию: «Нехорошо то, что рецензент нашел возможным противопоставлять (подчеркнуто здесь и дальше Фадеевым. — Л. В.) друг другу два литературных явления, действующих „по одну сторону баррикады“ в широком смысле. Неприлично то, что рецензент нашел возможным сделать такое противопоставление на основании первых глав того и другого произведения… Оставляя в стороне вопрос — кому нужно и кому интересно сравнение Шелехова с Сережей из „Последнего из удэге“, — необходимо сказать, что оценка автора рецензии несправедлива по существу. Неверно, будто тип Шелехова „показан в нашей литературе не раз“. Тем более неверно, что тип Шелехова „мало интересен“» («На литературном посту», 1929, № 6, стр. 13).
Фадеев чрезвычайно высоко оценивает мастерство Малышкина в «Севастополе». По его словам, «повесть эта глубока по замыслу и высокохудожественна по выполнению, а писать такие повести очень трудно…» ( там же ).
Читать дальше