Александр Серафимович: Черный треух

«Мохнатые сизые тучи, словно разбитая стая испуганных птиц, низко несутся над морем. Пронзительный, резкий ветер с океана то сбивает их в темную сплошную массу, то, словно играя, разрывает и мечет, громоздя в причудливые очертания…»

Серафимович читал свой рассказ ровно, не повышая голоса, но внутренне был взволнован: как примут, что подумают слушатели. Рассказ он писал тайком от товарищей. В его основу положил подлинное происшествие, о котором говорил весь городок.

Городок был маленький, одна улочка, один переулочек. Он стоял на берегу громадной сердитой северной реки Мезени и тоже назывался Мезень. За рекой тянулись леса и топи до самого Архангельска, а с другой стороны до Ледовитого океана — тундра.

Природа суровая. Морозные зимы, длинные, нескончаемые ночи. Туда, в этот глухой край, ссылало царское правительство революционеров. Студент Петербургского университета Серафимович был сослан в Мезень в 1887 году за то, что написал прокламацию, призывавшую к борьбе с царизмом.

В далекой северной ссылке Серафимович создал свое первое литературное произведение — рассказ «На льдине». Вдохновили его рассказы поморов об их опасном и трудном промысле.

Поморы жили охотой и рыбной ловлей. Случалось, погибали в единоборстве с суровой природой, случалось — возвращались домой с пустыми руками. Но даже если помору сопутствовала удача, все равно ему приходилось большую часть добычи отдавать кулаку за то, что брал у него снасть и оружие.

Глубоким сочувствием к простому человеку был исполнен рассказ Серафимовича. Автор восхищался своим героем помором Сорокой, выносливым и мужественным, бросившим вызов могучей стихии. Судьба Сороки драматична — его уносит на льдине в безбрежный океан. А ведь еще можно было спастись. Нужно было только бросить шкуры, и тогда налегке удалось бы достичь берега. Но разве мог забыть Сорока о том, что дома ничего нет, что надо накормить голодных детей…

Целый год работал Серафимович над рассказом. Много раз переписывал его, подбирал наиболее точные эпитеты и сравнения. И вот рассказ закончен. Теперь надо его прочитать товарищам по ссылке. Позднее Серафимович рассказывал: «Я решил пойти посоветоваться. Постучал в дверь и думаю: «Зачем я это сделал?» Вошел я — они сидят за столом и пьют чай.

Они на меня: «Что ты там сидишь, садись и пей чай, а то остынет». Посидел я и говорю: «Товарищи, я хотел вам почитать свой рассказ». В это время все зашумели: «Что? рассказ написал?» А я думаю, какую я сделал глупость. Развернул я свою рукопись, руки у меня дрожат, рукопись дрожит, закрылся я, чтобы не было видно их лиц, и начал читать. Читаю, читаю и не узнаю своего голоса… А они все молчат. «Ну, думаю, пропал». Пот с меня падает в чай, кончил читать — они все молчат. Да вдруг как закричат: «Ай да Серафимович». Так в ту ночь зимою я сделался писателем».

Александр Серафимович Серафимович (Попов) родился 19 января 1863 года в станице Нижне-Курмоярской, на Дону, в казачьей семье. Казачество являлось одним из оплотов самодержавия. Быть бы и Серафимовичу верным защитником царского престола. Но жизнь его сложилась иначе: он стал певцом бедных и обездоленных, он пришел к коммунистам.

Его родители принадлежали к офицерской среде. Из чистых, светлых барских комнат мальчик бегал в казармы. Там люди были проще и добрее. Он подружился с денщиком отца Нефедом и слушал его долгие интересные рассказы о солдатской службе, о боевых походах.

Однажды он увидел: наказывали розгами казака, который затосковал на чужбине по родному краю и бежал. В слезах мальчик бросился к матери с вопросом: «Почему так жизнь устроена?» Он нашел на этот вопрос ответ, когда вырос: «Когда я прочитал, что царей свергали с престола, рубили им головы, убивали, я вдруг почувствовал, что царь — не последнее звено в цепи, той цепи, один конец которой порол руками казаков окровавленного беглеца, так тосковавшего по дому, по работе, по пашне. И хотя я не имел понятия о классах, но почва была взрыхлена и ждала только семени».