Вениамин Рудов - Временно исполняющий

— И все же — каким ветром?

— А меня отсюда никуда не уносило. — Ястребень внезапно умолк. Думал: говорить все как есть или ограничиться словами вежливости — его смутила сдержанность Сурова. Однако непосредственность взяла верх над расчетом, и он продолжил: — Сначала угораздило заболеть желтухой, да еще с осложнением. Выкарабкался. И тут тесть решил вмешаться в мои дела. Восстал против Дальнего Востока, куда я, естественно, хотел вернуться. Там, дескать, для меня не тот климат. Но дело оказалось не во мне. Моя болезнь была лишь предлогом, зацепкой.

— А может, прав тесть, а не вы? Болезнь Боткина — коварная вещь.

Капитан иронически усмехнулся.

— Не во мне дело. Он дочку не хочет от себя отпускать. Короче говоря, не без участия тестюшки меня временно прикомандировали к училищу с перспективой определить в адъюнктуру академии. Только зря они… — Ястребень почувствовал неловкость от своей собственной откровенности. — Праздник встретите здесь? — переменил он тему разговора.

— Скорее всего в пути.

— А здесь что?

— Да так, ноги завели.

— Умные, значит, у вас ноги, — пошутил Ястребень. — Знают, куда вести. — И запросто пригласил к себе завтракать. — Зайдемте, таким кофе угощу!.. Пошли, товарищ подполковник. Взамен потребую немногого — рассказать, как там на Дальнем. Соскучился, спасу нет.

Они не были ни друзьями, ни однокурсниками. В редкие наезды в Москву Суров встречал капитана, собрата по службе на дальневосточной границе, то в академической библиотеке, то в общежитии.

— А может, отложим кофе до более подходящего случая? А сейчас просто воздухом подышим, погуляем… Если хотите, конечно.

— Жаль.

— Мне сегодня в главк. Пред ясные очи начальства, — вырвалось у Сурова.

— Сегодня не попадете.

— Приказано явиться.

— За новым назначением?

— Не уверен… — Суров уклонился от прямого ответа и оттого почувствовал неловкость. — А вы почему в другой форме? Ушли из войск?

Как бы в отместку за скрытность подполковника, Ястребень тоже ответил неопределенно:

— Судьба играет человеком. Не знаешь, что с тобой станет и через пару часов. — Но тут же, не выдержав тона, безусловно не свойственного его открытой натуре, пояснил: — Академическую не снял. Хожу в ней, так как прикомандирован к армейскому училищу, к пехотному. Но все равно своего добьюсь. Ничего у тестюшки не выйдет. После праздников обязательно уеду на дальневосточную. Может случиться, вместе полетим, — добавил после паузы, повеселев. — Не знаю почему, но я так прикипел к этой границе, что о другой и не мыслю. Ведь с рядового там начинал. Так что после праздников махнем туда, «где багряное солнце» и все такое. Вы же раньше десятого в главк не попадете. Уж я-то знаю. А к начальнику — и того позже.

Они медленно пошли рядом.

— Вместе и не полетим, и не поедем, — неожиданно признался Суров. — Меня решено направить в Западный округ. Вот если и вы получите назначение туда, значит, будем попутчиками и, может быть, сослуживцами.

На худощавом, в коричневых подпалинах на висках лице Ястребеня появилась усмешка.

— Нет уж, спасибо, — произнес он, стараясь не смотреть Сурову в глаза. — Предпочту любую должность на той границе, на дальневосточной.

— Тогда всех благ, капитан. Желаю удачи.

— Счастливого пути.

Не пожав друг другу рук, они разошлись. «И этот считает меня дезертиром», — подумал Суров, глядя вслед Ястребеню.

Понял, что пора возвращаться в гостиницу, а то Вера может обидеться. Да и из отдела кадров должны позвонить. И Суров быстрыми шагами двинулся к метро.

В потоке людей, двумя эскалаторами поднимавшихся наверх, увидел еще двух знакомых, своих однокашников, двух майоров в парадной армейской форме — Огрызкова и Лапина. Они тоже его заметили, оживились, жестами показывая, что будут ждать наверху. Лапин что-то крикнул вдогонку — то ли «поднимайся наверх», то ли «обожди внизу». Суров отрицательно помотал головой и, прощаясь, замахал рукой. Тут же спросил себя: «Их тоже боишься?»

Между тем, как это часто случается в ноябре, погода испортилась, задождило. Суров не стал пережидать дождь и, пока добрался до гостиницы, вымок до нитки.

— Хорош, ничего не скажешь! — весело встретила его Вера. — Исчез ни свет ни заря, бросил меня одну, а я должна переживать, думать, куда-то исчез мой благоверный. Не годится, Суров. Давай условимся: первый и последний раз такое! В моем положении… — Минут десять она его не то шутя, не то всерьез распекала. Помолчав, вспомнила: — Да, тебе звонил Васин. Сказал, что начальник отложил прием до десятого ноября. Но нет худа без добра. Что ни делается, говорят, к лучшему.