Сергей Панасян - Рос орешник...

— А старше? Может быть, среди десятиклассников у нее были поклонники? Или, может, среди ребят, окончивших школу в прошлом году?

— Нет, не замечала…

— А дома как у нее жизнь складывалась?

— Дома?..

— Да, дома.

— Дома, на мой взгляд, у нее было все сложней. Мать она любила, жили они дружно. Только вот, пожалуй, мать держала ее в ежовых рукавицах, чтоб из дома вечером — никуда. Хотя Ирину и не тянуло из дома. Отец… Отец ушел от них, кажется, минувшей зимой. Да и раньше он все фокусы выкидывал. Ирина сначала хотела вернуть отца в дом, очень переживала его уход, но затем поняла, что отец не стоит этого. Мать Ирины рассказывала, что муж часто пил и скандалил, плохо относился к Ирине, называя ее дармоедкой и иждивенкой. И был такой случай, что он бегал за Ирой с ножом.

— Даже так?

— Может, это она со зла так сказала. Возможно, отец Ирины и не гонялся за ней, а просто сильно скандалил. Я ведь точно не могу сказать, это все со слов матери. Кроме того, соседка Бороваловых, Молчанова, рассказывала мне, что совсем недавно, в сентябре, в школе уже занятия начались, Боровалов скандал устроил, что дочь ему сказала, чтобы тот больше не приходил. Все это я говорю с чужих слов, сама свидетелем не была.

— Вы видели Ирину в последний раз…

— …в субботу. Мы всем классом ездили в подшефный совхоз «Красногорский».

— И чем занимались?

— Морковку дергали. По два человека на ряд и за ботву морковку из земли выдергивали. В кучи бросали, потом в мешки загружали.

— Ничего не заметили в поведении Ирины?

— Нет. Ничего. Веселая была… Как всегда, жизнерадостная… Работали до обеда, где-то в час дня пошел дождь. Около трех вернулись на автобусе в город…

— Никто из одноклассников за ней в совхозе, как бы выразиться точнее, не ухаживал? Ведь Ирина — ровесница Дездемоны.

— Нет. Повторяю, и Ира относилась к мальчикам безразлично.

— Ну, спасибо вам большое.

— Пожалуйста. А вам вопрос разрешите задать.

— Сколько хотите.

— Вы найдете е г о?

— Обязательно! Это наша работа.

«Обязательно… Как это я, не успев подумать, мгновенно ответил? И получилось убедительно…» — думает Гарусов, не спеша покидая тишину школьного здания. Вот-вот должен раздаться звонок с урока.

— Гаврилов по рации вызывал… — Рука Виктора тянется к ключу. — Теперь куда?

— Сейчас решим, — следователь откидывает крышечку впереди себя, достает телефонную трубку и через минуту слышит знакомый голос:

— Первое: диктую отправление с автовокзала на Сидоровку: 6.15, 9.30, 13.15, 17.05. Прибытие и отправление из Сидоровки: 7.40 и 7.55, 10.55 и 11.05, 14.40 и 14.50. Последний рейс: прибытие 18.30, отправление 18.35. Какое будет указание?

— Автобус в пути… один час двадцать пять минут. Нам же, на машине, около часу — туда, час — обратно. Там, надеюсь, управимся за два-три часа. Так ты намекаешь, что отец мог уехать последним рейсом тринадцатого и вернуться утром в воскресенье? Я сам проверю… А второе?

— Читаю показания Титляновой Лидии Афанасьевны. Пенсионерка живет по улице Володарского, 164, в квартире № 2. Слушай: «13 сентября, ровно в 20.00, я смотрела на часы, я пошла в хлебный магазин. Сколько проходила — не знаю, но считаю, что вернулась домой около девяти часов вечера, примерно за 10—15 минут. Соседка Овсянникова красила пол. На часы, придя из магазина, я не смотрела. Соседей Бурчевых не было дома. От магазина я шла по улице Пролетарской, а затем свернула на свою улицу и шла по проезжей части. Когда подходила к мусорному ящику, то увидела, что по тротуару медленным шагом идет мужчина. Я побоялась его и отошла к противоположной стороне дороги. Улица была не освещена и поэтому мужчину я не разглядела. Был он в чем-то темном, наверное, в костюме, но не в куртке и не в плаще. На голове ничего не было. Ростом — не выше меня. Нетолстый. Шел он медленно, как будто прогуливался. Я больше ничего не могу сказать о нем, было темно. Никаких звуков, стонов я не слышала. Придя домой, я никуда не выходила и ничего не слышала. Утром, в половине восьмого, уехала к сыну и внукам, там же и заночевала, вернулась домой сегодня, в 12 дня, после того как сготовила обед для сына. Мужчину я видела с расстояния около семи метров, но из-за темноты разглядела его плохо, если встречу — не узнаю. Одет был в темный костюм, на голове ничего не было, волосы недлинные, цвет сказать не могу. Лицо не разглядела. В руках у него ничего не было. Я больше не оборачивалась и, куда он ушел, не видела, видела только, что он дошел до угла. Я перешла через дорогу и, открыв калитку, прошла к себе домой». Пока все.