Юрий Благов - Аншлаг [Рассказы о цирке]

После творческих людей остаются книги, ноты, картины, и они продолжают жить… А что останется после артиста цирка? Что он может сделать, и не столько для себя, сколько для искусства?

Если бы передать свое мастерство сыну… Когда-то Николай высказал такое пожелание в беседе с режиссером Ленинградского цирка Г. С. Венециановым, а тот фразу продолжил так: «Да, да, сыну, которого у вас нет».

На это Николай тогда самонадеянно заявил: «Будет!»

На режиссера такой ответ произвел столь сильное впечатление, что он включил этот разговор в свою статью об Ольховикове. [1] «Советский цирк», 1959, № 11.

А режиссер А. Г. Арнольд, который, при всей своей эксцентричности, был одним из мудрейших людей цирка, неоднократно говорил Николаю:

— Тебе нужно помимо жонглера иметь другие номера, как у отца. Попробуй восстанови «Русскую тройку». У тебя есть опыт, есть вкус, ты имеешь на это право.

Восстановить… Но ведь то, что удивляло вчера и позавчера, сегодня может и не удивить?!

Николай прожил большую жизнь в цирке и помнит времена, когда стоило акробату встать на одну руку, как в зале начинали… креститься. Да, да, это так! Смешно, но факт!

А что, если «Тройка» теперь покажется смешной? Такой опытный конник, как Серж, упорно репетировал ее, но так ничего и не вышло.

Кстати, а почему?

Может быть, следовало создавать конно-акробатический аттракцион не из жокеев, а из акробатов? Сани ни в коем случае не должны быть карикатурными, с широкими полозьями, как у Сержа. Это не сани, а повозка! Сани не должны заваливаться на поворотах, как случалось нередко у отца.

Полозья должны быть нормальными, хотя, конечно, опилки или ковер — это не лед… Но как сделать, чтобы они все-таки скользили, чтобы с виду казались полозьями?

Николай в конце концов сам придумал конструкцию полозьев, спрятав в них катки (ролики). Он обратился за консультацией к инженерам и конструкторам, и оказалось, что его расчеты правильны.

Это уже хорошо! Ну а лошадей подобрать можно…

И уж если делать аттракцион, то по-новому, чтобы получилось не хуже, чем у отца, а лучше! Не для себя ведь — для советского цирка!

Надо, чтобы на манеж врывалась зимушка-зима с ее мохнатыми снежинками, с заливистым звоном бубенцов, с расписными санями и, наконец, с дорогой для каждого русского сердца тройкой…

Николаю хотелось, чтобы акробатические прыжки, как балетные па, точно «ложились» на музыку.

Ему хотелось, чтобы «Тройка» звучала как цирковая поэма, как подлинное произведение циркового искусства.

Он написал сценарий и вынес свой труд на режиссерскую коллегию.

И тут посыпались реплики:

— Серж четыре года репетировал «Тройку», и ничего не вышло. Сколько же тебе времени нужно?

— Год, — отвечал Ольховиков.

Общий смех.

— Чему ты научишь людей? Бильярду? Ну какой из тебя организатор?!

— Тобой самим руководить надо!

И так далее и тому подобное.

Не было, увы, в живых Арнольда, который один мог, бывало, повернуть общее мнение в нужную сторону.

Раздраженный до предела, направился Николай на другой день к управляющему Союзгосцирка.

— Знаю, все знаю, — начал Бардиан. — «Лазутчики» мои уже доложили. Однако, полагаю, кое-что на коллегии было высказано не без пользы для тебя… А?

Николай буркнул что-то маловразумительное.

Тогда Бардиан встал:

— Ну вот что… Я в тебя верю! Выбирай цирк, ищи людей и начинай репетировать. Покажи, что ты не только хороший артист, но и умелый организатор.

Ольховиков выбрал Ленинград.

И вот по городу запестрели объявления о конкурсном наборе в конно-акробатический аттракцион.

Конечно, проще было обратиться в цирковое училище и найти акробатов там. Но Николай не хотел этого. Выпускники училища и без Ольховикова попадут на манеж, а он решил подготовить цирку не только новый аттракцион, но и новых артистов.

Так что мыслил он, прямо скажем, по-государственному. И не только мыслил, но и действовал.

Николай решил воспитывать будущих учеников по своей системе, по системе отца, не прибегая, разумеется, к его методам.

Он хотел, чтобы ученики в техническом отношении прошли ту же самую школу, которую когда-то прошел он.

Словом, клич был брошен, и Николай принялся ждать. «Отзовется ли кто-нибудь? — думал он. — А если отзовутся, то сколько человек? Двадцать, тридцать, пятьдесят?..» Он был потрясен, когда откликнулось двести!..

Приходили участники художественной самодеятельности, приходили спортсмены различных обществ, приходили ученики детских спортивных школ.