Юрий Благов - Аншлаг [Рассказы о цирке]

Известный комик Бенский до конца дней своих с умилением вспоминал об этом.

Но недаром английский юморист Джакобс сказал: «Пастух может стать министром, моряк — проповедником, но циркач остается циркачом».

И гротеск-наездница вновь оказалась на коне.

Океанос создал с ней один за другим несколько номеров: «Воздушная рамка», «Перш», «Переходная лестница». Они взяли помимо прежних учеников новых, выпустив групповые номера «Подкидные доски», «Воздушный полет» и «Русскую тройку». В скором времени Океанос имел 7 (семь!) номеров, и все — первоклассные!

Это — не считая того, что он выходил еще Белым клоуном и, форсируя звук, как тогда было принято, учинял партнеру допрос:

— Кто вы такой?..

— Сын своего папы.

— А кто ваш отец?

— Покойник.

— А кто он был раньше?

— Живой…

Выступая в нескольких номерах и подобных репризах, Океанос успевал еще в третьем отделении бороться — теперь уже под своим именем.

Однажды, работая в Минске, он получил предложение выступить в столице, что во все времена считалось для артиста великой честью. Поехал он в Москву не со всеми номерами, а только с одним.

Об афише, где он был единственным русским номером, я уже упоминал.

А через четыре года Океанос привез в столицу «Подкидные доски». В этом номере выступал и Коля. Однако артистический директор Госцирков Вильям Труцци участия детей в представлениях не допускал, и юного Ольховикова Москва тогда узнать не смогла.

Зато в Ленинградском цирке, который котировался ничуть не ниже московского, препятствия Коля не встретил.

Взволнованная предстоящими гастролями, Капитолина Ивановна прежде всего дала сыну гривенник и послала в находящуюся поблизости церковь — поставить свечку перед образом Николая Угодника. Коля должен был попросить его, чтобы помог своему тезке «хорошо отработать».

Из церкви мальчик вышел в смущении, поскольку до этого там никогда не бывал, а вечером слишком понадеялся на чудотворца, расслабился и завалил все трюки.

С тех пор он больше никогда в церковь не ходил и никогда не расслаблялся, если на то не было достаточных оснований.

После столиц Океанос вернулся на юг, и вот в Батуми Коля увидел жонглера на лошади Витторио Феррони…

До этого особого пристрастия к лошадям он не питал, теперь же начал тенью ходить за жонглером, тайком поглаживая его послушную лошадь, часами следил за тем, как Феррони репетирует, ежедневно смотрел, как он выступает.

И наконец прерывающимся от волнения голосом произнес:

— Папа, купи мне лошадь.

Яблоко от яблони недалеко падает. Отец в тринадцать лет выбрал профессию, а сын в девять — жанр.

Жонглер на лошади… Попробуйте устоять на покатом полу, который к тому же все время шевелится… И не только устоять, но еще и подбрасывать мяч. И не только подбрасывать, но и ловить! Причем не один мяч, а три, четыре, пять…

Попытайтесь, находясь на этом живом полу, водрузить себе на лоб палку, на конец которой поставьте стеклянный поднос с четырьмя наполненными до краев фужерами. Поставили? Теперь скачите так, чтобы это сооружение не уронить.

Затем возьмите стакан, наполненный, скажем, морсом, пристройте его на внутренней стороне обруча и, находясь на коне, быстро-быстро этот обруч крутите так, чтобы каждому из зрителей стало казаться, что стакан вот-вот вырвется и угодит прямо в него. Но вы все же старайтесь, чтобы этого не произошло, — к чему лишние неприятности?

А потом в абсолютной темноте начинайте кидать и ловить факелы, несмотря на то что их жаркое пламя обжигает лицо. Однако следите, чтобы лицо не выглядело напряженным, вы улыбайтесь и на всем скаку кидайте огонь и ловите, кидайте и ловите, кидайте…

Океанос был, конечно, не против Колиного увлечения. Капитолина Ивановна — тем более. К тому же она побаивалась полетов сына на подкидных досках.

А жанр Коля себе выбрал самый что ни на есть цирковой, возможный только на манеже. Жонглируют, правда, и на эстраде, но лошадь туда не выведешь. Скачут и на ипподроме, но там на лошадях не жонглируют.

К тому же жонглеров на лошади мало. Николай Никитин — звезда первой величины, тут уж ничего не скажешь. Коля если и станет когда-нибудь жонглером, то до Николая Акимовича конечно же не дотянется. Кто еще? Фреди Фабри — отличный артист. Ну, Витторио Феррони тоже мастер…

Однако все они взрослые мужчины, а тут мальчик…

Впрочем, мальчик-то не совсем обычный. Он гарцевал на лошади, не успев появиться на свет.