Камил Икрамов - Дело моего отца [Роман-хроника]

В поисках начала у каждого есть своя логика, и не здесь мне спорить и разбираться в каждой версии.

16 мая 1967 года на один только день я приехал в Самарканд. Я ехал в Самарканд с сознанием вины. Я не отвечал на поздравительные открытки, которые регулярно получал оттуда. Я ехал с сознанием своей вины перед стариками и с эгоистическим страхом, что кто-нибудь из стариков умер, а я так и не записал их рассказов.

Я не заехал в гостиницу, а прямо из аэропорта направился на квартиру Мирзаходжи Урунходжаева. Вопреки восточным обычаям, деловой разговор начался еще до того, как жена его накрыла на стол. Узнав, что у меня на Самарканд — только один день и что меня интересуют события 20-х и 30-х годов, старик позвонил Шакирбекову и Абдугафарову Через час и они сидели за столом.

Год назад я записал некоторые их рассказы по памяти и не был уверен, что могу писать подробно и называть эти имена.

— Пиши, пиши. Люди должны знать правду, — сказали мне старики.

— У нас все рано началось, — сказал Раджаб Абдугафаров.

— Разве только у нас так рано началось? — возразил Рахимбек Шакирбеков. — Это и в Белоруссии, и на Украине, и в Грузии так же рано началось. Просто уничтожали партийную интеллигенцию.

М. Урунходжаев рассказывает:

— В 1933 году я как нарком земледелия Таджикской ССР ездил в Ферганскую долину, чтобы забрать переселенцев на Вахт. Акмаль и Файзулла мне тогда очень помогали, и я все выполнил — отобрал для Таджикистана самых лучших хлопкоробов с семьями. Мы тогда снабдили их и мануфактурой, и продовольствием, и они стали первыми хлопкоробами в долине Вахша, тонковолокнистый хлопок осваивали.

Так вот, в 1933 году на станции Урсатьевской я пересел в вагон, где ехал Усман Юсупов. Мы встретились, как старые друзья. Он только что вернулся из Москвы.

— Я окончил курсы марксизма, — сказал Усман Юсупов. — Был у ОТЦА.

Отцом он называл Сталина.

— Обязательно поезжай в Узбекистан, — сказал Сталин Юсупову. — Если Икрамов назначит тебя сторожем, соглашайся и жди моего сигнала.

Эту историю Урунходжаев рассказывал мне и прежде. Но сейчас я записал его слова под диктовку.

Значит, в 1933 году Сталин держал Усмана Юсупова в качестве засады. Не рано ли — за четыре года предвидеть? Нет, не рано. Я думаю, что и в 1925-м, и в 1927-м, да в любой год из тех лет, когда Сталин уже безраздельно хозяйничал в стране, он имел «запасных». Они существовали наряду с теми, кто уже в то время выполнял самые мрачные и самые страшные поручения. Видимо, такими были Ягода, Вышинский и Бройдо — человек, о котором сейчас мало кто помнит, личность в прошлом очень заметная и вполне растленная. О Бройдо мне известно многое, но не о нем разговор.

Нет, в 1933 году Сталин уже готовился к 1937 году и вполне сознательно подбирал кадры.

Подробный рассказ Мирзаходжи Урунходжаева я записал на пленку и ни словом не могу отступить от этой записи. Только кое-где вставляю предлоги, которые узбеки часто опускают в русской речи. А кое-где даже предлогов не вставляю. Боюсь потерять интонацию. Тут возможны неточности в деталях и даже в начертании имен. Пусть историки это выяснят.

— В 1933 году я работал Таджикистане. Я был членом бюро Центрального Комитета, нарком земледелия Таджикистана.

Каждую ночь после двух часов у нас собирали бюро, обязательно после двух часов, с целью, чтобы, понимаете, Хаджибаев и Насратулла Максум не участвовали на заседаниях бюро ЦК.

Каждый раз председатель ГПУ Солоницын информировал бюро ЦК, что тот и другой из руководящих работников имеет связь с заграницей и арестован. Без всяких разъяснений. И принимается решение — доверяя товарищу Солоницыну, исключить этого члена партии из партии и дело его передать органам ГПУ. Таким образом, в Таджикистане в 1933 году было арестовано 662 руководящих партийных, советских и хозяйственных работника. Хаджибаев и Максум подавали заявления на имя Сталина. Тогда с подписью Кагановича и Молотова поступила телеграмма: немедленно выехать в Москву первому секретарю ЦК Гусейнову, второму секретарю Исмаилову, Хаджибаеву и Максуму. И председателю ГПУ Солоницыну.

В ЦК ВКП(б) состоялось заседание, стенограмму которого я, как член бюро, читал в спецотделе.

Сталин задает вопрос Солоницыну:

— Товарищ Солоницын, сколько человек вы арестовали?

Он ответил:

— Пока 662. Пока.

— А где у вас было вооруженное восстание? Сталин задает такой вопрос.

— Товарищ Сталин, вооруженного восстания в Таджикистане нигде не было, — отвечает Солоницын.