Юрий Пиляр - Такой случай

Конечно, кому я, такой полукалека, особенно нужен? Как это — кому? Дочке своей нужен. И сыну нужен. Институту и заочному отделению юрфака — тоже. Ну, институт, университет, положим, другая статья. Почему другая? Во мне все это давно переплелось: забота о Маринке, научная и лекционная работа, личное и общественное. И все же у каждого человека есть своя, только ему принадлежащая личная жизнь, интимная жизнь. Мужчина-то я здоровый. Хреновый, а не здоровый. Два месяца живу, как монах. Может, на склоне лет попытаться сколотить новую семью? На склоне сидела та тяжелораненая женщина. При чем та женщина? Все при чем. Все мы на склоне…

Приближалась тепленькая чехарда… Раненая женщина в сугробе, раненая Ника, я ранен, у Гаврилова изуродована осколком ладонь. Белый тесак в сердце, белые глаза немца-автоматчика, мертвый рыбий глаз шефа. Чехарда мыслей, тепловатенькая пока. Потом начну крутить подушку, начну крутиться сам — сон долой! Завтра я должен переписать последние десять страниц и сдать материал на машинку. Завтра ко мне в гости приедет Марина. Завтра может приехать Алина Георгиевна. Завтра у меня будет мертвый белый глаз шефа. Остановись, двигатель! Давай, парень, седуксен. Прими успокоительную таблетку, старший сержант, нынешний доктор наук Волков.

Гладкая картонная коробочка под подушкой. Вот она, горьковатенькая таблетка. Проглотим ее и без водички, Юра. Проглотим и через часок уснем. «Миленькие, помогите!»

Завершил работу над последним параграфом книги. Подал на развод. Была встреча с Алиной Георгиевной, после даже помечтал: двое неудачников в любви — он и она — наконец находят счастье друг в друге…

Продолжаю жить в пансионате, в тридцати минутах езды на электричке от Москвы. Хороши мартовские утренники: морозец, солнце, наст, голубоватый туман, окутывающий березняк на кромке снежного поля. В воскресенье меня навестила Маринка, привезла белье, носки, выстиранные и заштопанные ее неумелыми руками, старательно выглаженные рубашки; очень тронула меня. Ходили на лыжах, на душе было светло, тихо.

Как же вырастает даже гений к периоду своей зрелости! Вот рассказы Достоевского «Чужая жена и муж под кроватью» и «Кроткая». Первый (1848) — ведь довольно плоского водевильного образца, второй (1876) — маленький психологический шедевр, построенный на противопоставлении двух сильных характеров: его — скупщика, не принявшего вызов на дуэль и вместе с тем выдержавшего приставленный к его виску пистолет; и ее — «кроткой», но не принявшей любви чужого для нее человека — мужа.

Занимаюсь сбором материала для прогноза развития социальной активности личности (задание директора института). В числе других публикаций просмотрел, между прочим, одну из работ психолога В. Леви. Вот как этот автор, отталкиваясь от данных своей науки, п р о г н о з и р у е т черты человека будущего (хомо сапиентиссимус — человек разумнейший):

«Пульсирующий энтузиазм поэта сочетается в нем с отточенной трезвостью аналитика, темперамент южанина заключен в оправу северной сдержанности. Его интеллект — это тысячекратно усиленный интеллект Леонардо да Винчи (просто в жар кидает! — Ю. В. )… Он обладает великолепно развитым «чувством вида», чутьем общечеловеческого и, будучи несравненно индивидуальнее, колоритнее любого из нас, в то же время несравненно коллективнее и «социабельнее».

И далее: «Надежда на могущество роботов, которая была вызвана слабостью ума предков, застарелой любовью к техническим игрушкам и отчасти ленью, сменилась огромной верой в свои интеллектуальные силы и стремлением их использовать». Отсюда автор делает вывод: «Машинно-кибернетические пророчества представляются издержкой воинствующего техницизма, склонного отодвигать человека куда-то в сторону. Это издержки переходного возраста человеческой цивилизации. Техника — это мускулатура человечества.

Насчет техники, по-моему, несколько однобоко; у читателя, малоискушенного в теории, может возникнуть вопрос: что же считать более важным в деле коммунистического строительства — создание материально-технической базы или формирование человека будущего? В действительности (автору надо бы обратить на это внимание), все задачи решаются комплексно, ни одна из них не может быть выполнена, так сказать, сепаратно.

И все-таки проблема формирования личности куда сложнее, чем она нам, социологам, порой представляется. Не верится только, что человек настоящего будет выглядеть по отношению к «хомо сапиентиссимус» так же, как скажем, питекантроп в сравнении с нами.