Александр Грачёв - Сторожка у Буруканских перекатов [Повесть]

— Не игнорирую, Николай Николаевич, но и не отдаю ему предпочтения, потому что хорошо знаю методику этого так называемого контрольного подсчета. Она несовершенна! — вызывающе повысил он голос. — Она не учитывает всех тончайших деталей климатического, гидрологического, наконец биологического процессов, совершающихся в природе. Вы же хорошо знаете, что в разное время суток при различной погоде эти процессы неодинаковы, а потому и неравномерно стадо лососей, заходящее в устье реки в отдельное не только время суток, но и в отдельные часы и минуты. Я это сам проследил, Николай Николаевич, и, кстати, отразил в последнем отчете. Вам нужны доказательства? Пожалуйста. Мой подсчет нерестовых бугров на одном только Сысоевском ключе показывает, что, если верить контрольному подсчету, производившемуся на устье Бурукана, две трети кетового стада зашло только в Сысоевский ключ.

— А почему бы и не так? — не сдавался профессор.

— Николай Николаевич! — с удивлением воскликнул Колчанов. — Да взгляните на карту Бурукана — и вы увидите дюжину подобных ключей, прилегающих к главному руслу. Для того чтобы не быть голословным, я накрутил на пленку эти бугры и смогу продемонстрировать их вам при первой же возможности.

От опытного взгляда профессора Сафьянова не мог ускользнуть короткий, но полный теплой ласки взгляд Гаркавой, которая, по-видимому, была полностью солидарна с его учеником.

— Что же, все это не исключено, — неохотно согласился профессор. — Но я утверждал и утверждаю, что Бурукан может представлять для нас интерес только как река, имеющая массовые нерестилища, — он подчеркнул слово «массовые», — а, стало быть, по главному руслу, иначе говоря, в довоенном объеме. Жалкие остатки бугров по ключам дела не меняют. Я все-таки продолжаю верить, что главное мерило — контрольный подсчет кетового стада на устье реки. А подсчет этот показывает, дорогой Алексей Петрович, что заход кеты в Бурукан сократился в сравнении с довоенным в одиннадцать раз! — Сафьянов обвел победным взглядом своих собеседников.

Наступило неловкое молчание. Всем было ясно, что профессора не сбить с его позиций отрицания Бурукана как нерестовой речки. Чтобы преодолеть неловкость, Гаркавая спросила:

— Кстати, Николай Николаевич, чем вы объясняете исчезновение нерестилищ в русле Бурукана за послевоенные годы?

— Причин несколько, — ответил профессор, вяло скручивая мундштук погасшей папиросы в жгутик. — Главная из них — резкое сокращение захода лососевого стада вообще в Амур в связи с хищническим выловом кеты японскими рыбопромышленниками на путях миграции в Тихом океане. За последнее десятилетие они ежегодно вылавливают, на главной дороге нашего лосося в Тихом океане до двух миллионов центнеров. Ничего подобного не бывало прежде. И если бы эта рыба вся попадала на стол японского трудящегося! Ничуть нет, большая ее часть идет на самый дешевый экспорт или залеживается и пропадает массами на складах, а потом перерабатывается на удобрения.

Профессор взялся за остывший чай. Отхлебнув несколько глотков, он подал чашку Гаркавой, попросил:

— Подлейте горяченького, Лидия Сергеевна, страсть не люблю пить холодный чай. Казалось бы, в этих условиях, — продолжал Сафьянов свою главную мысль, — наши товарищи на Амуре должны были сделать все, чтобы оберегать как зеницу ока то сравнительно небольшое стадо лосося, которое достигает вод Амурского бассейна. В действительности этого пока мы не наблюдаем. Те меры, которые, как известно, сейчас осуществляются, далеко недостаточны, чтобы они могли всерьез сказаться на воспроизводстве стада амурской кеты. По-прежнему лесники не всегда соблюдают правила рубки и сплава леса на притоках Амура — оголяют берега, а в результате промерзают речки и, стало быть, нерестовые бугры вместе с их содержимым. Во время сплава оставляют неразобранными заломы, и галечник заносится илом. Ну и, разумеется, немалый вред запасам лосося приносят браконьеры. В масштабе бассейна в общем-то наберется солидный куш, который перепадает в их руки.

— Но ведь и раньше браконьеры вылавливали кету, — заметила Гаркавая, не спускавшая глаз с профессора.

— Видите ли, милая Лидия Сергеевна, — Сафьянов с некоторым высокомерием поднял усталый взгляд на девушку, — украсть десять рыбин из тысячи или пять из ста — это не одно и то же. Вот в чем суть, дорогой ихтиолог, это надо понимать. Что касается Бурукана, — после короткого раздумья продолжал профессор, — то здесь мы имеем дело в некотором роде с исключительным фактом. Бурукан — река сплавная. Во время войны на его берегах велись интенсивные заготовки леса для строек Комсомольска-на-Амуре. Тогда мало с чем считались: все подчинялось цели номер один — разгромить врага. В итоге — берега реки оголились, нерестилища заилились. А так как местные лесозаготовители заодно облавливали нерестилища, благо контролировать их было некому, то оказались сильно подорванными и стада самих производителей. В совокупности все это и привело к тому, что мы имеем сегодня: кеты больше нет в Бурукане. Нужно срочно строить там рыбоводный завод! — Сафьянов легонько стукнул кулаком по столу, и во всех трех чашках дзинькнули ложки. — В этом и только в этом спасение остатков кетового стада, еще находящих там себе пристанище. Но для этого нужны большие деньги…