Николай Олейник - Жилюки

— Да перестань же, наконец, Андрон! — прикрикнула на мужа Текля. — Поешьте да вон тот простенок заложите.

— Никуда он не денется, — не унимался Андрон. — Выпьем, люди.

И единым духом опрокинул стакан.

— Постыдился бы, — ворчала Текля. — Такое делается, а он…

— Что я? — переспросил старик и, пошатываясь, подошел к жене. — Пьян? Ну, выпил. Свое пью, не ворованное. Кончили дело — и того… выпили.

— Еще, правда, не все закончили… — словно поддакнул Текле один из мастеров.

— Что? — повернулся к нему Андрон. — Значит, закончим! Не хата будет, а звоночек.

— Сам ты болтливый звоночек. Уходи, старый, не доводи до греха! — сердилась Текля.

Жилюк отошел от нее, снова подсел к плотникам.

— Злится старая… а почему — холера ее знает. Будто я от добра выпил. У меня у самого душа болит… Эта чарка мне вот здесь печет, — он ткнул себя рукой в грудь, — а выпил. С горя выпил, потому что сердцем чую — беда к нам идет!

Они сидели под ветвистыми вишнями. Здесь, за этим длинным, сбитым из досок столом, совсем недавно праздновали закладку новой хаты, «обмывали» половицы, чтоб не скрипели, а вчера, в субботний вечер, выпили не одну бутыль вишневки «на венец». Во-он он красным флажком на тоненькой ветке маячит на самой верхушке, где стропила стыкуются. Потрудились, так почему бы по обычаю и не выпить? Без чарки никакое дело не пойдет и работа не клеится. А тут еще эта канонада, черт бы ее побрал…

Мастера угощались. Андрон ничего не жалел. Да вроде бы и стрельба поутихла.

— Может, она и совсем перестанет? — гуторили мужики. — Постреляли, погремели, да и конец.

— Если б так. А то ведь с рассвета началось и, видишь, до сих пор грохает.

— А слышите — моторы… вроде летят?

— Летят…

И запрокидывали головы, посоловелыми глазами отыскивали в небе самолеты, провожали их взглядами на восток. А самолеты летели и летели, поблескивали на солнце чернокрестными крыльями и где-то за синими лесами терялись в мягкой голубизне. И там, где они тонули, глухо вздрагивала земля, поднимались в небо лохматые вихры огненно-черного дыма.

На пороге показалась Софья с ребенком на руках.

— Мама, не появлялся Андрей? — обратилась к Текле.

— Нет, дочка, ни Степана, ни Андрейки нет.

— Михалёк! Сынок! — забыв обо всем на свете, закричал Андрон. — Иди-ка сюда, Софья, неси его к нам…

Софья, бросив на мужчин укоризненно-осуждающий взгляд, подошла к Текле.

— Где же они могут быть? Хотя бы один вернулся. А Яринка?

— Она же скотину пасет.

— Тогда присмотрите за Михальком, а я все же сбегаю… может, узнаю. — Софья расстелила на траве рядно, посадила ребенка и метнулась на улицу.

Малыш не успел даже всхлипнуть. Да и как ему было успеть расплакаться, когда тут же, вот-вот, протянул руки дед.

— Де-да, де-да… — залепетал малый, поднимаясь на ноги.

— Мой маленький… сыночек… Михалёк… — бубнил, подходя Андрон. — Иди ко мне… Иди, иди…

— Де-да… — лепетал малыш, непрочно стоя на ногах и порываясь к деду.

— Вот так… вот! — взял внука Андрон.

— Ты смотри там, полегче, — бросила Текля, не отрываясь от стряпни.

Андрон подошел с малым к мастерам, поднес к губам ребенка краешек стопки с вишневкой. Михалёк скривился, замахал руками.

— Черешенку дайте ему, — посоветовал кто-то из мастеров.

— Сейчас, сейчас мы нарвем черешен, — носился с внуком старик.

Михалёк тянул ручонки к спелым черным ягодам, сорвал одну, попробовал, улыбнулся и тут же отправил ее прямо деду в рот.

— Ну что у меня за дитя, что за дитя! — жесткой рукой гладил Андрон детскую головку. — Вот хороший сыночек…

Малыш безмерно был рад, смеялся.

Внезапно где-то совсем близко, видимо на большаке, раздался сильный взрыв. Все вздрогнули. Замерли на какой-то миг, даже малыш притих.

Во двор на велосипеде влетел Андрей. Приткнул его рулем к хлеву. Все повернулись к нему.

— Немцы!

Текля так и застыла с половником в руке.

Андрон подошел к сыну, смерил его протрезвевшим взглядом.

— Ты что, холера, мелешь?

— По большаку идут… — все еще не мог отдышаться Андрей. — Танки, грузовики, пушки…

— Боже мой, боже! — запричитала Текля. — Что же будет? Хатка моя родненькая, даже не украсили тебя!

Плотники заторопились.

— Куда же вы, люди?

— Теперь уже не о хате думайте, Текля, — сказал один из мастеров.

— Боже ж ты мой… А где Степан? Степана не видел? — спросила своего меньшого сына Текля.

— В Копань поехал. Вызвали.

— А Софья?

— Не видел.