Владимир Волосков - Эгоистка

Конечно, они говорят сейчас о ней. Говорят по-разному, неодинаковыми словами, но всё равно об одном и том же. Порывистая, похожая на цыганку, Ирка, конечно, опять грозится выйти замуж за кого попало, хотя всем известно, что на днях приезжает её жених, которого она любит и ни на кого никогда не променяет. И всё равно пугливая курносая Зина пугается, умоляет её не делать глупостей, доказывает, что вот она, Зина, хоть и некрасивая, но «за кого попало» никогда не пойдёт. Мнительная Надежда тоже хочет высказать своё душевное, девичье, но передумывает, вздыхает и, кривя губы, говорит девчонкам, что они мокрицы или что-нибудь в этом духе. Но что бы девчонки ни говорили, они думают сейчас о ней, Леночке. Ведь они такие же недавние десятиклассницы, они тоже недавно перестали бояться тайги и привыкли к новой работе. Они тоже часто думают о своей жизни, хотят настоящего счастья, и в судьбе Леночки стараются, может быть, угадать и своё будущее.

Поэтому они сидят сейчас в комнате, говорят разные слова, а сами с одинаковой радостью и тревогой ждут Леночку. Они, как и себе, хотят ей счастья…

— Ну, ты уж привыкла? Не боишься больше тайги? — снова заговорил Валерка.

— Не боюсь.

— А народ ничего, нравится?

— Ничего. Жить можно.

— Факт, можно, — приободрился Валерка. — Народ — что надо… хоть и водку, бывает, пьёт, зато честный… Таёжное дело такое — без крепкого слова да без чарки в стужу когда и не обходится.

— А ты тоже водку пьёшь? — с ехидцей спросила Леночка, вспомнив, что Валерка в майский праздник хватил лишнего и вместе с компанией приятелей попал в постройкомовскую стенгазету.

— Я? Не… Я только в праздник разве… — Валерка сконфузился и сердито заехал огромной пятернёй во встрёпанный чуб.

По выражению его лица Леночка поняла, как проклинал он сейчас себя за всю эту историю с выпивкой.

Впереди, за раздвинувшимися стволами сосен и берёз стала видна строительная площадка. Ещё несколько десятков шагов, и на расчищенном от леса пространстве во всю ширь раскрылась перед ними панорама стройки. Глубокие котлованы, на дне которых, опустив железные хоботы на грунт, как бы изумляясь своей неподвижности, отдыхали работяги-экскаваторы; неуклюжие, клыкастые бульдозеры и скреперы тесной кучкой столпились у дощатой прорабской будки; а дальше, над вырастающими из земли стенами и причудливыми сплетениями металлоконструкций, краны: большие и малые, козловые, мостовые, башенные…

Леночка быстро отыскала взглядом изящную стрелу своей машины: не раскачивает ли её ветром? Нет. Застопоренный кран бездвижной громадой застыл над рождающимся остовом будущей обогатительной фабрики, гордо взнеся в золотисто-голубую высь свою стальную руку. Тишина. Только сбоку из приземистого, длинного здания временной электростанции слышится негромкое похлюпывание работающего дизеля. Здание это когда-нибудь будет лабораторией, а сейчас здесь сердце стройки: блок-электростанция, сооружённая предприимчивыми механизаторами из нескольких дизелей, снятых с передвижных электростанций и смонтированных в одном здании.

Большая энергия ещё не пришла сюда.

Где-то, за сто километров отсюда, энергостроители подняли уже первые мачты высоковольтной электролинии, но здесь это приземистое здание пока одно даёт жизнь стройке, её могучим, умным машинам.

Сегодня воскресенье — работает только один дизель, он даёт энергию в посёлок строителей, а завтра блок-станция взвоет во все свои мощные стальные глотки, заполнит грохотом тайгу, даст силу и жизнь бездвижным сейчас кранам, бетономешалкам, сварочным умформерам…

— Ты не думай… Я не пьяница… — смущённо и виновато бормочет Валерка. — По мне она хоть есть, хоть нет — эта водка… Так… в праздник… за компанию выпиваю… А и не выпью, так мне всё равно… У нас в деревне все в праздник пьют: и мужики, и бабы, и ребятня тоже… Дурацкий обычай. Тьфу! Я в армии за три года разу в рот не брал. Не веришь, да?

— Верю, — улыбнулась Леночка.

— И хоть бы что. Хоть бы раз потянуло. Точно! — повеселел Валерка. — Меня с неё, проклятой, мутит и воротит… — Он снова взял Леночку за руку. — Ежели выпил — знай, всю ночь козла дразнить будешь.

— Как это «козла дразнить»?

— А это по-нашему… Ну… Тошнить, значит, будет… — впервые за утро улыбнулся Валерка.

Леночка заливисто захохотала.

Переждав, когда она кончит смеяться, Валерка сделал над собой усилие и опять попробовал заговорить о главном.

— Знаешь, Лена… Я тебе хотел сказать… Собственно, это и хотел сегодня… Поговорить в общем… — Он замялся, стыдясь нелепой бесвязности собственных слов.