Геннадий Семенихин - Взлет против ветра

От рака тебя спасет, что ли? Чепуха. Сам себя скорее спасешь, если волевой человек и не в уныние впадешь, а верить в победу над болезнью себя заставишь. Ну да ладно. Мы что-то никак не приступим к главному. — Он снова сел и положил на раскрытое личное дело ладонь с набрякшими венами. — Личные дела ваши прочел. Нравятся.

— Характеристики или мы?

— Не остри. Характеристика тоже великая, вещь, если она умным человеком написана.

— Верю, батя.

— Не зови меня батей, Аркадий. Меня в свое время батей целый авиаполк звал. А ты мне родной сын.

— Хорошо, отец, не буду.

Генерал шумно вздохнул и отодвинул личные дела в сторону.

— Парни вы с Андреем еще зеленые, и налёта у вас кот наплакал на нашем «иксе», как числим мы этот ракетоносец в плановых таблицах. Вам обоим я дам форсированную программу. Не хочу, чтобы мой сын и сын моего погибшего друга долго вводились в строй. Вы должны, как говаривал Чапаев, впереди на лихом коне скакать, раз вы наши дети. Будет непосильно — скажете. А теперь я хочу с тобою, сынок, по душам потолковать. Машину, на которой летаешь, ты любишь?

— Прости, отец, — растерялся лейтенант, — но меня об этом в училище никто не спрашивал. Все шло своим чередом по мудрым законам методики. И на классных занятиях, и на аэродроме нам много говорили о ее высоких летных качествах. Машина как машина, двадцатый век из нее так и прет. Вся начинена радиолокацией, электроникой, электричеством. Счетно-решающее устройство всегда наведет на цель, лишь не зевай. — Аркадий выжидательно посмотрел на отца.

Антон Федосеевич поморщился и словно от боли подернул плечом.

— Не то, — досадливо проговорил генерал, — не в корень смотришь!

Аркадий подумал и вдруг выпалил:

— Еще один фактор, папа. На малых высотах «икс» тяжеловат в пилотировании.

— Вот-вот! — обрадованно выкрикнул генерал и, сорвавшись с места, быстро заходил по комнате. — А я-то думал, совсем у меня сынок ненаблюдательным вырос. За четыре года учебы съел столько обедов, завтраков и ужинов по летной норме, а машину, на которой стал летать, не в состоянии оценить. Вот именно, тяжела на малых высотах!

— Да, но зато очень хороша на больших. А ведь это главное! — возразил Аркадий. — Тот, кто распоряжается высотой, всегда победит.

— Всегда ли? — прищурился отец. — Нет, Аркаша, у меня иное отношение к высотам. Электроника и кибернетика — это, разумеется, хорошо, потому что это знамение века, но ты мне такую машину подай, чтобы наши ребята были готовы бить на ней и в хвост и в гриву врага на всех высотах: больших, средних, малых. Ты вот обмолвился, что атака с больших высот — это главное. Да, сынку. Если вражеский бомбардировщик везет атомную бомбу на объект, задача твоя в этом случае ясна — перехватить его как можно дальше от цели и сразить чем угодно, хоть ракетными подвесками, хоть собственной машиной, если понадобится таранить. Но ты подумай, Аркадий, а вдруг, не дай бог, разразится большая война с широким применением авиации. Что же мы, только в стратосфере, что ли, будем драться? Да нет же, черт возьми! И у земли тоже! На низких высотах, на бреющем.

Аркадий, любуясь порывом Антона Федосеевича, сжал прямые тонкие губы в одну линию:

— Ты по-настоящему азартен, отец, когда о любимом деле начинаешь рассуждать. Однако почему для моего друга Андрюшки этот наш разговор должен остаться неведомым? Не понимаю.

Генерал остановился перед ним, заложил руки за спину, хрустнув костяшками пальцев.

— Да по той простой причине, что не хочу я, чтобы разговор командующего с сыном, наполненной предельной откровенностью, становился достоянием других летчиков и его бы потом цитировали. Новая серия наших «иксов» уже свободна от той тяжеловатости в пилотировании на малых высотах, о которой ты тут заметил. Наши конструкторы хорошо позаботились об улучшении летно-тактических данных этого истребителя. Конструкторы ведь тоже за огромное племя летчиков стоят, — усмехнулся как-то тепло командующий. — Ради этого племени, то есть нас, они даже в инфарктах и инсультах порой преждевременно завершают жизнь, недоглядев многих рассветов и закатов, которыми мы за них на аэродромах любуемся. Машину-то они родили какую? Ведь истребитель, на котором ты будешь летать, по своей скорости, черт побери, даже к ракете приближается.

Аркадий передвинул на отцовском столе искусно вырезанного из дерева небольшого орла, в пасти которого торчала синяя авторучка.

— Это все-таки гипербола, папа.