Александр Аронов - Пассажир без билета [об артисте цирка Л. Осинском]

— В первый раз такой номер вижу, — сказал Миша, — тридцать девять... Сорок... Только от отца слышал...

Панич пил стакан за стаканом. Потом вставил в рот какую-то трубочку и выпустил через нее три высоких фонтана. Вставил новую — выпустил четыре. Новую — пять.

Артист подошел к аквариуму.

— Какой ужас! — брезгливо сказал за спиной Левки чистенький старичок. — Неужели и лягушек будет брать в рот? Это же негигиенично!

Старичок угадал. Артист глотал воду с лягушками и выплевывал их в корыто, предварительно вежливо осведомившись у зрителей:

— Как пожелаете, товарищи? Чтобы лягушки выходили изо рта вперед головками или задними лапками?

Лягушки и рыбки плюхались с высоты в корыто, громко ударялись о воду, поднимали брызги.

Старичок поморщился и сплюнул.

— Между прочим, плеваться тоже негигиенично, — сказал старичку Миша.

В заключение номера Панич пил какую-то желтоватую маслянистую жидкость, поджигал щепочку, прыскал на нее точно так, как делают хозяйки во время глаженья, и изо рта извергалось пламя.

— Неужели керосин? — удивлялись ребята.

— Не может быть. Тут какой-то фокус, — сказал Левка. — Или гипноз.

— Какой фокус? Какой гипноз? Не чувствуешь разве? — пошевелил ноздрями Миша. — Мне отец про такие номера рассказывал. Артисты так и называются — «керосинщиками».

— Знаменитый атлет Ян Дойнов продемонстрирует упражнения с гирями и красоту фигуры! — объявил Панич.

Дойнов оказался тем самым силачом в ядовито-зеленой шляпе и белой майке, что сидел в кассе. Сейчас он был в одних трусах.

— Демонстрируются мышцы! — объявил Панич после того, как Дойнов пожонглпровал гирями и штангами. — Бицепсы и трицепсы!

Атлет заложил руки назад за спину, сжав кисти вместе. На руках проступили могучие мускулы. Потом, положив руки на голову, согнув локти, Дойнов заиграл мышцами.

— Вот это сила! — восторженно завопили детдомовцы.

— Знаменитый танец «Ойра-ойра»! — объявил Панич и заиграл на баяне «Ойру-ойру».

Под кожей Дойнова в такт быстрой музыке заплясали все мышцы.

— Для следующего трюка попрошу на сцену нескольких желающих! — пригласил Панич.

Левка и Миша выскочили первыми. На эстраду выкатили легкую двухколесную тачку с одной оглоблей, к концу которой была прибита небольшая рейка.

— «Римская колесница»! — объявил Панич. — Прошу усаживаться!

В тачку забралось человек двенадцать. Атлет повернулся к «колеснице» спиной, развел в стороны лопатки и захватил ими рейку. Громко задышав, он двинулся вперед и прокатил «колесницу» по сцене несколько кругов.

— Браво! — неистовствовали в зале.

— У-р-р-ра! — старались перекричать всех Левка и Миша.

— Полет на лопатках! — объявил Панич.

С крыши раковины на веревке спустили небольшую доску. Дойнов зажал ее между лопаток, и его чуть подтянули вверх.

— Хватайтесь за ноги! — скомандовал баянист Левке и Мише, и они, замирая от счастья, уцепились за волосатые лодыжки борца.

— Алле!

Дойнова с ребятами подтянули на высоту нескольких метров. Зрители зааплодировали так, что Паничу с трудом удалось объявить антракт.

— Вот это артист! Это силач! — восторгались детдомовцы, гуляя по саду. — Скорее бы борьба начиналась! Конечно, Дойнов всех уложит.

На одной из аллей громко возмущался чистенький старичок:

— Это же «дикая» бригада! Жульничество! Частная антреприза! В наше время! Самозванцы! Халтурщики! А номер с лягушками? Антисанитария! Тьфу!

— Чего же вы домой не ушли, если вам все так не нравится? — спросил старичка Миша Кац.

— Как же я уйду, не посмотрев борьбу, хлопчик? — рассмеялся вдруг старичок. — Знаю, что все липа, лавочка, а все равно каждый день ходить буду. Обожаю борьбу!

После третьего звонка ребята вернулись на свои места. На сцене стоял стол, покрытый красной скатертью в чернильных пятнах. На нем шахматные часы и маленький медный гонг.

— Прошу на сцену трех желающих судить борьбу! — объявил Панич.

Левка первым выскочил на сцену.

— Здесь пацаны ни к чему Дело серьезное. Иди на место, — сказал баянист.

Пришлось вернуться. На эстраду вышел здоровенный толстяк в косоворотке и объявил:

— Начинаем открытие чемпионата французской борьбы, организованного мною для борцов-профессионалов всех категорий! Парад-алле! Маэстро, марш! Прошу!

Панич заиграл «Марш гладиаторов». Неторопливой походкой, чуть вразвалку выходили борцы. Кто в линялых трусах, кто в поношенных трико разных цветов, с наколенниками на ногах. Описав круг, они выстроились в ряд, безразлично рассматривая зрителей. Самым красивым и молодым среди них был Дойнов.