Сигизмунд Кржижановский - Воспоминания о будущем [избранное из неизданного - сборник]

X. Д-р Шротт . «Живу я вовсе не так плохо: д-р Шротт хоть и бродит за мной по пятам, но мне ловко удается уворачиваться от встреч с ним — нос к носу…» (Из письма С. Д. Кржижановского к А. Г. Бовшек, 17 июля 1925 г.) «Гонорар не поступал, приходилось познакомиться с доктором Шроттом. Это имя стало синонином голодовки. В Германии была санатория доктора с такой фамилией. В ней лечили… голодом…» (Из воспоминаний А. Г. Бовшек.) Эти две цитаты — ключ к пониманию автобиографичности повести — о том, как «время» и «среда» пытались голодом «вылечить» Кржижановского от верности своему призванию.

« Квадрат Пегаса». — «Сказки для вундеркиндов», как и семь следующих рассказов книги.

« Жизнеописание одной мысли».

«Звездное небо надо мною — моральный закон во мне», — цитата из И. Канта, сильнейшее влияние которого Кржижановский испытал в молодости. Рассказ относится к тому времени, когда писателю, по словам А. Г. Бовшек, «предстоял выбор между Кантом и Шекспиром, и Кржижановский решительно выбрал Шекспира», когда, не отказываясь « от понятий », он учился «искусству видеть их» (см. предисловие).

« Итанесиэс». — Эта миниатюра может служить примером того, как фокусируется в одну идею и художественно воплощается широчайшая образованность Кржижановского. Вот лишь некоторые источники сюжета «Итанесиэс». Во-первых, греческий миф о «гипербореях» — народе, особенно любимом Аполлоном и щедро художественно одаренном (см. «Мифы народов мира»). Во-вторых, существуют изображения Будды с оттянутыми, резко увеличенными ушами — дань тем временам, когда ухо служило знаком особой близости к духовному, божественному началу (кстати, герои «Махабхараты» в конце поэмы поднимаются в горы, в «страну предков» — вечные снега — и там замерзают). Наконец, здесь — и отзвук теорий о «пра-расах» антропософа Р. Штейнера, увлечение которым Кржижановский пережил в десятых годах.

« Грайи» (или «Граи»).

Грайи (граи) — в греческой мифологии дети морских божеств Форкия и Кето, внучки земли Геи и моря Понта. Эти три сестры — Энио, Пемфредо и Дино, — седые от рождения, у них на троих один глаз и один зуб, которыми они обменивались поочередно. Персей овладел зубом и глазом, за это грайи указали ему путь к нимфам, владелицам крылатых сандалий, сумки и шапки-невидимки. Кржижановский контаминирует этот миф с мифом о Пегасе, крылатом коне вдохновения.

« Прикованный Прометеем». — Речь идет о трагедии «Прометей прикованный». Дата ее написания не установлена. В первой половине нашего века некоторые специалисты даже высказали сомнения в принадлежности этой трагедии Эсхилу. Новелла — своего рода отклик на бурные научные споры.

« Пни». — Этот рассказ, на первый взгляд представляющий собою просто забавную историю, почти анекдот, при более внимательном и неторопливом подходе оказывается своеобразным художественным преломлением изучавшихся автором теорий философов Р. Авенариуса и Д. Беркли, в которых отвергается объективная реальность, существующая вне и независимо от сознания. По Беркли, для вещи «быть» всегда означает «быть в восприятии». (Еще одна, может быть, неожиданная ассоциация — эпизод с фонарщиком из «Маленького принца» А. де Сент-Экзюпери.)

« Страна нетов». — К сюжету и теме рассказа Кржижановский вернулся через три года в повести «Штемпель: Москва» (см. «Письмо восьмое»).

« Чужая тема». — Заглавная повесть сборника. Как и в «Книжной закладке», здесь очень силен автобиографический мотив. Сходство между героями этих двух повестей достаточно очевидно, разница же в том, что первый, безымянный, — «двойник» литературной, а второй, Савл Влоб, — философской ипостаси автора. Вставная новелла о старце Си-синий и его дочерях-трясовицах — разработка и развитие сюжета из повести «Штемпель: Москва» (см. «Письмо четвертое»); чтение новеллы, судя по описанию, происходит на Никитинском субботнике.

« Воспоминания о будущем». — К теме путешествий во времени Кржижановский обращался неоднократно, в частности в завершенной примерно за год до «Воспоминаний о будущем» повести «Возвращение Мюнхгаузена». Любопытно, что Макс Штерер в своем странствии достигает 1951 г., то есть следующего года после смерти автора: перед нами словно бы попытка заглянуть в «мир без меня».

« Штемпель: Москва». Россия, 1925, № 5.

Письмо первое .