Виктор Астафьев - Пермский рассказ

— Не хочется.

— Спи, спи.

— Ладно, — согласился Грицко. — Только когда на войну пойдешь, обязательно разбуди меня.

— Разбужу. А ты потом не забудь сено в копну сложить.

— Сложу.

— Птенцов под кустом не вздумай трогать.

— Ладно, — уже засыпая, пообещал сын.

Семен достал из-за печи мешочек с самосадом. Развязал его. Понюхал горький табак и, снова завязав, положил рядом с бельем.

— Вот и собрался, — вздохнул он.

На стене громко стучали ходики. Два часа ночи. Потушив свет, Ткачук выглянул в окно. Улица серебрилась в лунном сеете. Где-то залаяла собака. И снова не поверилось Семену, что идет война.

— Спишь? — окликнул он жену.

— Какой уж тут сон, — отозвалась Мария из темноты.

Раздевшись, Семен прилег рядом с ней и сразу почувствовал, как устал за день.

…Наутро рядовому запаса Семену Ивановичу Ткачуку принесли повестку. Ему предлагалось срочно явиться в райвоенкомат, имея при себе пару белья, ложку, иголку с ниткой…

Серега Криница фотографировался в своей жизни дважды. В первый раз фотоаппарат запечатлел его для потомства голеньким, с погремушкой в пухлых ручонках, а во второй — крепким парнем с симпатичными ямочками на щеках. Детский портрет хранился у него на дне чемодана, карточки более поздних лет пошли на паспорт, комсомольский билет, шахтный пропуск.

Надобность фотографироваться у парня отпала с тех пор, как на экранах появился кинофильм «Моя любовь» с участием Переверзева. Криница был здорово похож на этого артиста. Даже мать не разобрала, когда Серега послал ей вместо своего портрета карточку двойника, купленную в газетном киоске. Она только написала: «Уж очень мне понравился твой костюм. Наверно, рублей восемьсот за него отвалил».

Сереге пришлось заказывать в ателье мод точно такой же костюм и покупать в универмаге полосатый шелковый галстук, похожий на переверзевский.

Поразительное сходство с артистом кино имело свои положительные и отрицательные стороны. Ребята на шахте подшучивали, а на улице и в парке не было прохода от незнакомых девчат.

— Смотрите, смотрите, Переверзев идет, — ахали они.

Серегу это поначалу забавляло, а потом он стал злиться. Иногда ему хотелось повернуться и показать девчатам дулю. Бывали и такие случаи, когда настойчивые поклонницы подходили к нему на улице и, протягивая карточку, смущенно просили:

— Подпишите, пожалуйста, на память.

Серега вежливо улыбался, доставал из кармана ручку, писал размашисто: «На добрую память».

Но однажды новоявленный Переверзев пошел за девушкой сам. Было это светлым весенним вечером в городском парке. Серега сидел на скамейке и безразличным взглядом наблюдал за гуляющими. Он уже привык к своей артистической славе и равнодушно реагировал на красноречивые взгляды поклонниц. Как говорится — вошел в роль. Мимо него прошла высокая стройная девушка в белом платьице, обсыпанном красным горошком. Прошла и даже не посмотрела в его сторону. Серегу это задело.

Девушка уже была далеко. Мелькнули красные горошки и укатились куда-то за поворот аллеи.

На эстрадной площадке играл оркестр. «Утомленное солнце нежно с морем прощалось», — всхлипывал саксофон. «В этот час ты призналась, что нет любви», — отвечает ему одинокая скрипка.

Серега любил музыку. Она всегда действовала на него возбуждающе. Иногда хотелось плакать, а в другой раз — лихо отплясывать какую-нибудь лезгинку или гопак.

Сегодня музыка действовала на него как-то странно: не хотелось ни плакать, ни плясать. Просто было желание закрыть глаза и молча слушать ее, угадывать в звуках музыки плеск морских волн, шепот кипарисов.

Тряхнув головой, Серега встал. «Пойду лучше пива выпью», — решил он.

Знакомая буфетчица, нацедив ему полную кружку пенистого «Жигулевского», спросила:

— Скучаете?

Серега ничего не ответил. Не отходя от стойки, он залпом опорожнил кружку и, бросив на мокрый поднос измятую рублевку, вышел на воздух.

В парке зажглись фонари. Электрический свет, пробиваясь сквозь молодую листву деревьев, бросал на асфальт желтые пятачки, похожие на горошинки. «Чего мне эти горошинки дались?» — со злостью подумал Серега, шагая по электрическим бликам, а в глубине души ему хотелось встретиться с хозяйкой горошинок, познакомиться с ней.

«Наверно, на танцы пошла», — решил он и свернул в аллею, ведущую к танцплощадке. Сквозь реденький забор Серега принялся внимательно рассматривать танцующих, но той, которую он хотел увидеть, среди них не было.