Владимир Богомолов - Застава в степи

Мы любим Колю не только за его спортивный вид, но и за неунывающий характер и бесконечные выдумки. Как только наш вожатый появился в классе, все сразу забыли про Генку и бросились к Коле, окружили, наперебой начали расспрашивать про Москву и Ленинград, куда он ездил с лучшими хлеборобами области.

— Честное слово, ребята, Москва стоит там, где Юрий Долгорукий основал ее 815 лет назад, — сказал Коля, присаживаясь на первую парту. — И Зимний дворец в Ленинграде никуда не перевезли… Я вам о поездке позже расскажу. А сейчас я к вам пришел с интересной мыслью. Все — по местам, — скомандовал Коля. — И слушайте.

Тепловоз, а потом электричка, прицепив зеленые красивые вагоны, день и ночь мчали состав в большой город. За окнами вагона, как в кино, появлялись и исчезали: леса, реки, горы, станции, поселки, заводские трубы, нефтяные вышки… Коля, лежа на верхней полке, не раз думал: «Вот проехали станцию Декабристов. Почему ей дали такое название? Может быть, здесь жили Одоевский, Кюхельбекер или Трубецкой, которых сослал сюда жестокий царь Николай Палкин? Вот остались позади крошечная станция Рудня, полустанок Добровольцев, разъезд Конный, узловая станция Оборона… Что мы знаем о них? Ничего. А вообще, много ли мы знаем о тех местах, где сегодня строятся великие гидростанции, крупные заводы, добываются алмазы? Очень немного. Чаще всего то, что пишут о них в газетах. Но в газетах ведь всего не опишешь».

И вот там, в вагоне, у Коли возникла мысль: собрать всю дружину и отправиться в увлекательное путешествие от совхоза до Братской гидроэлектростанции, на строительстве которой у него есть друг, тоже радист-коротковолновик. Свой курс мы будем сверять по его позывным.

Пока Коля рассказывал, мы сидели, как говорят, тише воды ниже травы. Втайне каждый из нас давно мечтал совершить такое путешествие. А во сне кое-кто уже побывал на Луне. Теперь же нам предлагалось проделать маршруты не во сне и не в мечтах, а наяву! Как только вожатый закрыл рот, в классе поднялся невообразимый шум. Мы хлопали в ладоши, топали ногами, кричали. А Коля стоял, смотрел на нас и снисходительно улыбался.

— Я вижу, — сказал он негромко, но все его услышали, потому что сразу замолчали, — моя идея пришлась вам по душе. А раз так, — в путь!

— Как, прямо сейчас? А уроки как же? На чем? — раздалось со всех сторон.

Коля прошелся от окна к двери и обратно. Лицо его сделалось серьезным, а между бровями даже образовалась морщинка. Было видно, что он крепко думает и, наверное, не слышит наших вопросов, а может, совсем забыл про нас. Но Попов отлично все слышал. Он сказал:

— Я, конечно, отвечу на все ваши вопросы, но мне казалось, что вы великие фантасты. Вижу, тут мне не повезло. Вы не только не жюль-верны, но даже не казанцевы. Мы отправимся в дальний путь ни поездом, ни тем более самолетом, ни пешком. Наша крылатая мечта привезет нас в любую точку мира, в том числе и на Братскую ГЭС.

После этих слов класс раскололся. Добрая половина отнеслась к предложению равнодушно, зато вторая, в основном девчонки, — восторженно. Они долго аплодировали.

Я смотрел на Генку. Он не смеялся над девчонками, но и не делал скучающего лица, а достал атлас и начал внимательно изучать карту полушарий. Мне показалось, что Синицын уже куда-то едет. И я не ошибся.

— Слушай, Сень, — наконец толкнул он меня локтем в бок. — Только под клятву.

Я выполнил Генкино приказание, дал клятву — провел указательным пальцем ниже подбородка.

— Давай плюнем на эту детскую игру, — зашептал Генка. — Отправимся с тобой вдвоем. Знаешь куда? На Кубу. Я уже все обдумал.

— А не получится у нас с Кубой так же, как с утятами? — напомнил я Синицыну случай, который произошел с нами не так давно, в прошлую весну.

Тогда накануне сбора дружины Генка отвел меня в сторону и доверительно сказал:

— Давай удивим всех: вырастим больше всех уток и отдадим совхозу.

— Как же мы их вырастим? — удивился я. — Может быть, ты изобрел свой инкубатор?

— Вот именно. У нас на балконе страшная жара. И если яйца положить на солнцепеке и укутать ватным одеялом, утята выведутся раньше, чем в совхозном инкубаторе, — пояснил Генка.

— А ночью, когда солнца нет? — допрашивал я.

Генка хитро сверкнул глазами-бусинами и хлопнул меня по затылку.

— Чудак-человек, забыл, что мы живем в век электричества? Поставим на камни ящик, под него — плитку, и — порядок!

На том мы и порешили. Вечером я забрал дома два десятка утиных яиц и отнес их Синицыну.