Леонид Ленч - Душевная травма [Рассказы о тех, кто рядом, и о себе самом]

Конечно, была это счастливая случайность. Как поется в одной песенке, «их благородие госпожа удача» проявила ко мне в тот серенький, туманный зимний день свою благосклонность. Факт тем не менее остается фактом: сбил! Произошло все это в небесах над деревней Медуница, тоже белорусской, но расположенной значительно западнее деревеньки Дряньково, о которой речь будет впереди.

К вечеру того же дня командиру нашего полка позвонили, что генерал, командующий армией, требует, чтобы летчик, сбивший в бою 30 декабря 1944 года над деревней Медуница немецкого аса, полковника Эдмунда фон Гроссенберга, немедленно прибыл в штаб.

Командир полка дал мне свой «виллис», и я помчался.

Вхожу к генералу, любимцу всей летной фронтовой молодежи. А как же его было не любить?! Красив, как сам Аполлон, храбрец, Герой Советского Союза, боевой летчик с еще испанским стажем, добряк и умница.

Докладываю о своем прибытии по форме.

Генерал говорит, улыбаясь:

— Ну-ка, вьюнош (так он называл всех молодых летчиков, по-отечески обращаясь к ним на «ты»), расскажи, как же это ты ухитрился поразить такого страшного дракона, как сам непобедимый Гроссенберг?

И показывает мне глазами на немецкого летчика с нашейным железным крестом, сидящего тут же на табуретке. Лицо каменное, губы крепко сжаты.

Пожимаю плечами и отвечаю генералу со всей искренностью и чистосердечием:

— Сам не знаю, товарищ генерал. Повезло! Неожиданная улыбка фортуны!

Генерал обращается к военному переводчику, лейтенанту (он сидит на другой табуретке рядом с немцем), и говорит:

— Скажите, лейтенант, полковнику Гроссенбергу, — он меня просил показать ему, если это можно, летчика, который его сбил, — я его просьбу выполняю. Вот этот самый вьюнош его и сбил. Пусть полюбуется!..

Полковник Гроссенберг посмотрел на меня, на мой потрепанный комбинезон, на кирзовые сапожищи, и, как мне показалось, по его каменному лицу скользнула презрительная не то усмешка, не то гримаса. «Ах ты, — думаю, — задавака фашистская!» А генерал, словно угадав мои мысли, смеется:

— Гроссенберг дрался с французскими, английскими асами и не знал поражений. А вот связался этот фашистский черт с русским младенцем, и младенец ему налепил! Смешно и обидно!..

Гроссенберг по-немецки тем временем спрашивает у переводчика:

— Как называется населенный пункт, над которым я был сбит?

— Медуница.

— Что такое Ме-ду-ница?

— Такие цветы, очень душистые, они пахнут свежим медом.

— Хорошенький мед, черт побери! — говорит немец, кривясь.

Я по-немецки понимал и поспешил сказать генералу, о чем говорил Гроссенберг.

Генерал повеселел и спросил меня:

— Ты откуда сам?

— Москвич!

— Ну, вьюнош, считай, что фортуна тебе снова улыбнулась. Завтра к вечеру вылетишь на моем «Дугласе» в Москву, доставишь, куда нужно, полковника Гроссенберга, сдашь под расписку, погуляешь денек по столице — и назад… За каждый волос на голове Гроссенберга отвечаешь собственной. Вернешься — получишь награду, к которой ты уже представлен. Исполняй приказ, младший лейтенант! Желаю успеха…

…Вылетели мы поздним вечером 31 декабря 1944 года. «Дуглас» вел пилот генерала капитан Овчинников, летчик высшего класса. Вместе со мной и Гроссенбергом летели еще два штабных офицера — полковник и майор.

Пролетели минут тридцать — сорок, не больше, и вдруг чувствуем — что-то неладное творится с машиной. Началась болтанка, какое-то дребезжание… В салоне появился наш бортмеханик и, криво улыбаясь, сообщил неприятную весть:

— Идем на вынужденную, товарищи командиры… так что… будьте здоровы…

В общем сели! Выбрались из самолета. Необозримое снежное поле, над головами морозные, яркие звезды. Звонкая, хрустальная тишина. Но откуда-то издали доносится тоскливый волчий вой. В те фронтовые зимы в белорусских лесах волков развелось предостаточно. Веселая картинка! И последний штришок к ней: машина наша, оказывается, остановилась метрах в пяти от края бывшего противотанкового рва. В третий раз за два дня улыбнулась мне фортуна!

Выяснилось, что без посторонней помощи нам отсюда не выбраться. Овчинников достал карту. Где-то поблизости числилась на его карте деревня Дряньково. А как до нее добраться? Вдруг штабной майор говорит:

— Поглядите — вот же там живой огонек мигает! И собачка лает… Слышите?

Действительно, вроде слышен лай. Какая-то храбрая собачка как бы переругивается с волчьей стаей.

— Наверное, это и есть Дряньково. Если там живет собака, значит, и люди живут. Я пойду за помощью, — говорит майор. — Водка есть у кого-нибудь во фляжке?