Альберт Лиханов - Встречи

Однажды Андрей поделился с Аксиньей своей тревогой:

— И до нас черед дойдет, Окся. Понагонят этой нечисти в Ошлань — жизни не жди… Вверх тормашками полетит…

— А чо полетит-то? Мы-то причем здеся?..

От раздражения он густо покраснел:

— А при том, что земельки-то не будет своей. Напрямки будут пахать все подряд. Борозду меж полос этака железная кобыла перемахнет — не остановишь…

— Да ведь люди же им правят.

— В этом все и дело. Смотря какие люди. Посади-ко на трактор Оську, дак он тебе остановит!..

— Пропадет Оська. Ужо скоро пропаде-от! Кровью харкает, — хотела успокоить мужа Аксинья. А тот еще больше взорвался:

— Затемила: пропаде-от, пропаде-от! Нам-то с тобой не по два века отмерено…

Когда мимо двора Балыбиных с криками пробежали мальчишки, хозяин вышел за ограду и посмотрел на гору. Хотя и ждал этого дня, готовился к нему Балыбин, но дрогнуло сердце, сжало грудь, словно кузнечными клещами: на горе стоял трактор.

Мимо уже пробегали подростки и торопливо шагали мужики. Аксинья тоже вышла за ограду.

— Куды ищо? — нахмурился Андрей. — Неча делать…

Но, поразмыслив, удивил Аксинью:

— Поди, поди. Посмотри и ты.

И негромко добавил, приблизив лицо к жене:

— Вишь, где он стоит, трактор-от? У часовни. Христово место… Бабам скажи: испоганит место — от бога гнев будет…

Аксинья протерлась сквозь толпу и, широко расставив ноги, съедала Ефима взглядом. Она то и дело оборачивалась к бабам:

— Испоганит святое место, — крестилась притворно усердно, размашисто. — Гнать его отсель надо, бабоньки!..

Но Аксинью мало кто слушал. Толпа все ближе подступала к трактору, десятки глаз с любопытством рассматривали «железную лошадь», о которой уже столько ходило судов-пересудов.

Вперед выступил невысокий худой мужчина с бледным лицом. Щеки его глубоко впали, нос, острый и длинный, от этого, казалось, выступал еще сильнее. Но глаза! Они были удивительно прозрачны, словно капли росы на листочках мать-мачехи. Мужик протянул Ефиму руку, худую, испещренную множеством синих жил, и оказал:

— Ну, здорово-были! Давно ждем.

И став между трактором и Ефимом, представился:

— Иосиф Елохов. Председатель колхоза…

Он с надеждой посмотрел Ефиму в глаза:

— Покажи-ка, парень, трактор людям.

Ефиму и самому не терпелось показать трактор во всей мощи и красе, но, перебарывая великое желание, он стоял с напускным спокойствием, подбоченившись и выставив вперед правую ногу. Просьба председателя послужила сигналом. Ефим подошел к трактору, привычным движением поставил рычажок газа в нужное положение, открыл воздушную заслонку карбюратора. Почувствовав на себе десятки взглядов — нетерпеливых, доброжелательных, любопытных, недобрых — заволновался. И оттого закралось сомнение: а вдруг мотор не заработает? Немножечко поменьше откроешь заслонку в карбюраторе — пересос топлива. Покрутишь рукоятку до седьмого пота. Откроешь сильнее — обеднится горючая смесь. Тоже не скоро запустишь трактор…

Когда Ефим первый раз крутнул рукоятку и мотор, чихнув, выпустил из карбюратора ниточку дыма, толпа стихла, передние отшатнулись, стеснили стоящих позади. Даже Аксинья Балыбина, забыв про свои «обязанности», раскрыла рот от любопытства.

Председатель встревожился:

— Может, помочь надо?

Ефим отрицательно мотнул головой и, разозлившись, резко крутнул рукоятку, вложив в рывок всю свою силу. О, счастье! Мотор гулко и ритмично набрал обороты: тох-тох-тох. Несколько колечек дыма, удивительно круглых, которые мотор выпустил из трубы при запуске, поднялись ввысь и, увеличиваясь в диаметре, таяли в сизом весеннем небе.

«Тох-тох-тох», — гудел мотор.

Ефим победоносно посмотрел на людей. Передние зажимали носы. Тракторист весело засмеялся: «То ли еще будет!» Он отцепил плуг, вынул из проушин прицепа шкворень, легко взобрался на сиденье. Оглушительно зарокотав, трактор сверкнул шпорами, отлощенными землей до зеркального блеска, и двинулся вперед.

Люди взволновались, некоторые бросились прочь. Но Ефим отъехал недалеко, остановил машину и, что-то поколдовав, снова пустил ее. Трактор пошел по кругу перед толпой. Поравнявшись с людьми, Ефим на ходу спрыгнул.

Ахнули в толпе:

— Бесовщина и только! Преставление света…

— Погляди-ко, один ходит…

— Задохнемся от дыма.

— Мы-то што! Пчелы все начисто подохнут, липы не будут цвести.

Ефим так же на ходу взобрался на сиденье, остановил трактор, отвязал веревку, которой он закреплял руль.