Александр Авдеенко - В поте лица своего

— И все это написано в телеграмме?

— Да.

— А что будет дальше? Как поступят орлята? Покорятся? Взбунтуются?

— А как бы вам хотелось?

— Я за безумство храбрых.

— Орлята проявят безумство. Будут бороться за право летать в поднебесье.

— Счастливого им полета!

Она наклоняется к иллюминатору, смотрит на проплывающие внизу зеленые отроги гор, на леса, на травянистые поляны, березовые рощи, на извилистую горную речку, голые скалы, огромные замшелые валуны.

— Вы первый раз летите над нашим краем? — спросил Саша.

— Да. Все у меня впервые. И самолет, и путевка на работу.

— В том числе и случайный попутчик?

— Да…

— Где будете работать?

— Дома собираюсь строить.

— Инженер-строитель? Трудная специальность. Сочувствую. И готов посодействовать. С помощью моей матери. Татьяна Власьевна Людникова любит покровительствовать начинающим. Она большой начальник. По ее проектам строятся кварталы домов и целые жилые комплексы.

— Спасибо. Добрый, влиятельный наставник — это хорошо для новичка.

— Почему вы избрали мужскую специальность?

— Мои предки воздвигали Днепрогэс, Турксиб и ваш комбинат.

— Вот какие у вас корни! Прекрасно!

— Дед и отец спроектировали и построили в вашем городе первую электростанцию, первый рабочий клуб, первые жилые дома.

— Тополевы?.. Павел Иванович?.. Иван Павлович? Слыхал. Где они теперь?

— Дедушка умер. Отец за Гималаями. Строит индийскую Магнитку…

Слушаю их и вспоминаю свою далекую молодость. Воскрешаю свою Валю по имени Лена: как полюбил ее в первый же день приезда на строительство комбината, как долго был счастлив, как собирался пройти с ней по всей жизни, и как нелепо оборвалась ее жизнь.

А тебя, Валя, что ждет? И кто ты, бойкий на язык, пригожий сталевар, будущий инженер Саша? Одолел свою нравственную вершину или только взбираешься на нее по крутым склонам?

Я не слышал слова «люблю», произнесенного молодыми людьми. Но я его почти вижу, почти осязаю на губах у обоих. Оно прямо-таки пылает в его черных глазах и в ее серых, с густыми ресницами очах!

Так было и у меня сорок лет назад. Я — это он. Он — это я. В его облике, но со своей собственной душой я сызнова переживаю молодость.

Впереди, на юге, между горой и водохранилищем, разворачивалось индустриальное сокровище моей родины. Высоченные дымящиеся трубы — около тысячи, не меньше. Десять домен. Корпуса мартенов и обжимных цехов. Чистенькие, недавно вошедшие в строй листопрокатные. Белый, в стекле, в тесаном камне дворец — в нем производится металл для автомобильной промышленности. Густая длинная паутина подъездных путей. Заводские улицы. Заводские переулки. Заводские площади. Заводское небо, низкое, нещадно задымленное. Особняком стоящий коксохим. Видно все это только тем, кто хорошо знает город, всегда с ним.

Саша любуется столицей металлургии, говорит о ней, только о ней, но в словах скрытый подтекст.

— Все, приехали! Здесь, между вон той горой и рекой, за двадцать лет до моего появления на свет расстилалась неоглядная ковыльная степь, и на ней был разбит табор первостроителей: грабарки с поднятыми оглоблями, чтобы меньше места занимали, навесы из домотканых ряден, тысячи костров, табуны лошадей, землянки. В одной из халуп в конце первой пятилетки родился мой отец. Я появился на свет в пятой пятилетке, в семиэтажном доме на проспекте Металлургов. Рабочим я стал раньше, чем совершеннолетним. Сталь, сваренная династией Людниковых, заложена в турбины Днепрогэса, в Челябинский тракторный, в Уралмаш, в ледоколы, самолеты, танки, Московское метро, в космические корабли, в гидростанции на Волге, Амударье, Енисее. Наша сталь экспортируется в пятьдесят стран земного шара. Вот я какой, Валя! Вы просто обязаны заинтересоваться человеком, имеющим славное прошлое и подающим надежды на будущее! — Он на мгновение остановился, смущенно взглянул на девушку. — Как расхвастался! Забыл, что вы умная и хитрая. Вы, конечно, про себя смеетесь надо мной…

— Почему смеюсь? Мне нравятся люди, гордые своим трудом. По правде сказать, слушала вас с завистью. Но ничего! Лет через пять и я, беседуя с каким-нибудь попутчиком на подступах к рабочей столице, буду гордиться делом рук своих: «Вот этот комплекс, вот эту улицу строила я». — Она указала глазами на огни табло: — Нас просят застегнуть ремни.

Самолет скатился с воздушной горки, упруго опустился на шершавый бетон и помчался по нему. Стало жарко и душно. Ломило в ушах.