Михаил Лоскутов - Немного в сторону

Он посмотрел на товарищей. Люди лежали у песчаного холма неподвижно, разбросав руки. Они были полуголыми. Вся одежда и брезенты были изорваны на узкие полоски и разбросаны по дороге для отметки пути. Лежали верблюды. Ишаки высунули языки и закрыли глаза.

По карте до Иолотани оставалось 70 километров совершенно голых, сыпучих песков. Но здесь между туркменами и русскими произошел раскол по вопросу о дороге. Проводники не верили в кратчайшее направление по карте, а предполагали идти по прямой, в несколько ином направлении. Тогда инженер, рассматривая карту, предложил иной проект. В нескольких километрах в сторону должны быть каки́ — стоки талых вод. Сейчас еще начало лета, в кака́х можно добыть воду.

Экспедиция разбилась на три отряда. Инженер и два проводника с верблюдами отправились искать воду. Боев, Александров, Жезлов и еще четыре человека пошли дальше, в сторону Иолотани. Остальные же остались на месте.

Отряд Боева, медленно передвигая ноги, проваливаясь в песке, пошел на запад, время от времени оглядываясь с надеждой назад. Если к флагу вернется инженер с водой, там, как было установлено, должны раздаться выстрелы.

Люди, оставшиеся лежать у флага, скрылись за холмами. Вскоре исчез и флаг. И ровно через час оттуда донесся выстрел. Александров прибежал назад, к флагу. Когда ему сказали, что инженера нет и воды нет, а выстрел вышел случайно, Александров упал без сознания.

Остальные шесть человек иолотанской группы ушли вновь, но Александров остался лежать на песке. Когда он пришел в себя, то увидел лежащих людей и флаг на палке, торчащей из пригорка, и вспомнил, что под флагом, в ящике, лежат пробы грунтовых вод. Люди подползли к холму, разрыли песок и открыли ящик. Каждому досталось по полбутылки воды, — вода была горьковатая, но прохладная. К горлышкам бутылок были привязаны таблички с номерами. Воды хватило людям на сутки, и следующие двое суток они опять не пили. На третьи сутки они коллективно отгребли верхние слои песка, докопались до нижних, более прохладных, и легли в яму. Они лежали в ней, никто не говорил, но все видели, что яма очень похожа на братскую могилу.

Шесть человек во главе с коммунистом ботаником, широкоплечим человеком Иваном Ивановичем Боевым, шли к Иолотани. Иван Иванович шутил и говорил об иолотанских кабанах, которые скоро им встретятся. В первый день эта группа прошла 15 километров, на второй день 10 километров. Шли главным образом ночью, а днем лежали, прикрываясь тряпками.

На третью ночь они ползли. Тряпки казались тяжестью. Люди оставили при себе наганы, трусики, один клубок шпагата и пустые фляжки. Утром они перестали ползти. Начиналось солнце. Оно вставало сзади, со стороны Келифского Узбоя, красное и большое. Один рабочий сказал:

— Я покупаю канал. Десять каналов. Вы хотите воды, но я не могу разбрасываться водой…

Иван Иванович посмотрел ему в глаза. Они были пустые, холодные, ничего не видели. Рабочий бредил.

Так они пролежали день. Второй инженер, тот самый, что любил пить кок-чай в пустыне, лежал на пригорке в странном состоянии.

Миражи объясняются различными причинами. Слово «мираж» существует на многих языках; есть слова, соответствующие этому, и в туркменском и узбекском языках, но в среднеазиатских условиях они не всегда обозначают одно и то же явление. Солончаки — «шоры» и такыры — в Каракумах и Кзылкумах часто кажутся вполне нормальному человеку озерами: солнечные лучи отсвечивают голубоватым блеском, колеблются. В степях Казахстана иногда накаленный воздух преломляется возле предметов — деревьев или аулов: кажется, будто озеро, деревья растут из воды.

Но бывает иной мираж — психологического порядка, мираж жажды. Человеку с ним почти невозможно бороться. Он видит реку на горизонте. По реке плывут баркасы. Река холодна и спокойна. Это Амударья. Это транскаракумский канал. Это пришла последняя степень жажды. Язык распух, превратился в корку, мешающую говорить, пить воду. Кружка же с холодной водой стоит у самого рта.

Инженер открыл глаза и увидел товарищей. Никакой кружки не было. Два человека лежа приподнимали третьего, и он пытался водрузить на кустик какую-то тряпку, чтобы устроить тень, но падал, и все трое минуту отдыхали и опять начинали подниматься. А что же это за ними? За песчаными холмами течет голубая река и плывут опять баркасы. Они похожи на желтые пятна в глазах, когда зрение устало, и куда ни кинешь взгляд — везде пятна, везде баркасы.