Михаил Лоскутов - Немного в сторону

Мы нашли помятую и грязную чалму, бывшую когда-то белой, и очки, — они лежали в стороне, под кустом слегка засыпанные песком. Вот и конец ишана. Сейчас его душа ходит без очков. У меня на столе лежит кооперативная книга с записями на бухгалтерских графах и на ней этот странный сувенир — помятые оловянные очки, без стекол, перевязанные веревочкой.

Утром странный человек ходит по крыше. На фоне зари он похож на фотографию, снятую контражуром. Он в ночной сорочке и в брезентовых сапогах со шнурками. Холодный ветерок треплет мягкие волосы. Человек стоит и смотрит. Дело происходит в день выхода нашего в пустыню. Под ногами человека простираются ночные тени развалин древнего Куня-Ургенча. Солнце появляется из-за глиняных крыш, из-за минаретов, из пустыни. Оно освещает серые глаза и маленькие усики человека.

Люди, спящие на веранде, просыпаясь, замечают солнце, крышу и человека на ней. Они уже знают, что это новый пассажир колонны, тихий пожилой ученый с восемнадцатой машины.

— Профессор, что вы там делаете? — кричат они, натягивая на себя синие и желтые комбинезоны и подбегая к холодной воде колодца. — Доброе утро, профессор!

— Доброе утро. Я привык вставать рано. Вот рассматриваю солнце. Ожидается нынче хороший день.

Каждое утро он встает раньше всех. Он долго ходит вдоль шеренги холодных автомобилей. Он с самой зари занят самыми разнообразными делами: на холмах он собирает какие-то травки, стругает палочки, пристраивает какие-то баночки, прибивает гвоздики. Он ходит и тихо поет романс, какую-то старую песенку, известную только ему одному, пожилому, седеющему человеку.

Он не похож на наших автомобилистов, громких и разговорчивых, сверкающих историями и анекдотами, с голосами хриплыми и раскатистыми, напоминающими рев автомобильных гудков.

Но вот уже несколько дней, как все привыкли видеть его тихую суетню вокруг колонны…

Ночевка в Ходжейли происходила у нас в огромном саду, где колонна нашла зеленый чай, ужин, замечательную звездную ночь. Здесь утром к нам присоединился этот пассажир, появившийся в экспедиции так незаметно и естественно, точно возник он из воздуха оазиса вместе с утренними тенями тополей.

Его появление требует предисловия.

Самая большая и заманчивая загадка пустыни Каракумы лежит в нескольких километрах к юго-западу от Хорезмского оазиса. На научном языке это называется проблемой Узбоя. Цепь впадин, состоящая из высохшего русла Кунядарьи, высохшего озера Сарыкамыш, высохшего русла Узбой, — сложный и романтический узел, волновавший многие головы в течение многих веков.

Большая среднеазиатская река Амударья бежит от границ Индии к Чарджую, мимо земель бывшего Бухарского ханства, через азиатские пески к Хорезмскому оазису. До этого места все обстоит сравнительно нормально, но река течет дальше, и тут начинается проблема, которой посвящено много научных исследований, легенд, рассказов и стихов. Река здесь, в древнем оазисе, еще до существования Хивинского ханства поворачивала в сторону от Аральского моря, уходила в пустыню и втекала в Каспий. Но несколько столетий назад эта ее половина отсохла, точно рука, пораженная проказой. Кусок реки высох, и Амударья стала впадать в Аральское море.

Английские путешественники и купцы XV столетия, приезжавшие в Хиву со стороны Каспийского моря, видели еще богатые города, оазисы, крепости, аулы, табуны скота вдоль Узбоя и Сарыкамыша.

В 1715 году Петр Великий отправил в пустыню Каракумы экспедицию поручика Бековича-Черкасского, чтобы проверить, есть ли правда в легенде о высохшем русле Амударьи. Говорят, будто узбеки, воевавшие с туркменами из-за воды, возле урочища Харакай перегородили Амударью плотиной, и вот она потекла в другое море. Страна узбойских оазисов задохлась в конвульсиях безводья, растения засохли, пески пустыни засыпали страну.

Но если пустить реку по старому руслу, то можно открыть по Волге, Каспию и Аму великий водный путь из России в Индию.

Через шесть месяцев Бекович-Черкасский вернулся, потеряв половину людей в пустыне и не найдя сухого русла. Тогда была снаряжена новая экспедиция. Она состояла из семи тысяч человек. Полтора года они бродили по пустыне, и ни один из них не вернулся обратно. Часть из них погибла в песках, а часть была перебита туземцами.