Александр Патреев - Инженеры

Шоссе, обставленное телефонными столбами, уходило от поселка под гору, потом крутым изгибом поворачивало к мосту… Прошло уже с полчаса, а может, и более, но ни моста, ни кустарников все еще не было видно. По временам терялись из виду и столбы; но Мария не испытывала боязни.

Она оглянулась назад, чтобы по огням станционного поселка определить: далеко ли ушла?.. Огни отодвинулись далеко влево; там же через минуту прокричал как-то потерянно и тонко паровозный гудок, а вслед за ним пробили на каланче часы. Ветер относил звуки, и Мария, не сразу услышав их, не сумела сосчитать удары. Но она и так знала, что времени еще немного.

Дорога была пустынна. Снег под ногами стал глубже и проваливался, словно Олейникова шла по насту. Вглядываясь в клокочущую муть по сторонам и ничего не примечая, она старалась вспомнить, откуда начинаются тумбы по краям шоссе: от моста или ближе к поселку?.. И никак не могла припомнить, хотя много раз бывала на станции. Места, какими она шла теперь, были похожи на поле, которое заметно поднималось. И ощутив это ясно, она вдруг поняла, что идет не туда, а влево, к реке. Ей уже чудился невдалеке лес и крутой обрывистый берег реки… Закраины забило снегом, и они теперь подстерегают ее на каждом шагу. Она испугалась.

— Вот это — так жертва! — произнесла она озадаченно, не зная, как быть с собой.

Сказанное Михаилом слово всплыло как-то вдруг, помимо ее воли, и сразу приобрело другое значение, страшное для нее… Ей представлялась уже суматоха в селе, сокрушенные лица соболезнующих, ядовитый шепот деревенских сплетниц и бесконечные вздохи и аханья: «Пошла провожать да и утонула!.. Вот она, неразумная-то любовь наша!..»

Но сознание ее не могло мириться с таким нелепым, глупым концом, а эти сплетни, которых надолго хватило бы в селе и по окрестным деревням, толкнули ее к действию. Она подавила в себе страх, яснее стало в мыслях. Она огляделась вокруг еще раз — пристально и не торопясь. Глаза слезились от снега и ветра. Не лучше ли вернуться на поселок и там, в школе, переночевать у подруги?.. Но и эта мысль показалась ей слабостью, которую хотелось преодолеть.

Она свернула туда, где скорее всего и можно было найти дорогу. Пройдя несколько шагов, она провалилась в снег, поперед собой вблизи разглядела кусты, а подальше от них смутно маячил высокий столб. Стало ясно, что она, сбившись с дороги, тут же почувствовала это и еще не успела забрести далеко в сторону.

Осторожно пробираясь кустами и утопая в сугробах, Мария выбралась на дорогу, и скоро перед ней возникли смутные очертания моста. Отсюда вплоть до села тянулась невысокая насыпь по низине, обставленная по сторонам тумбами. Уверенность и спокойствие вернулись к ней: сбиться с пути было уже нельзя, да и пурга, кажется, затихала.

Мостом, прямо навстречу ей, быстро шагал человечек в плаще, размахивая сумкой. Вот он остановился и начал отряхиваться. Отступив немного в сторону, Мария продолжала идти, зорко приглядываясь к незнакомцу. Она еще не успела поравняться с ним, он крикнул стариковским, но очень тонким, словно мальчишеским голосом:

— Гражданочка, — не знай, как звать вас — поезд-то вроде того… ушел?

— Да, ушел, — ответила она, разглядывая его.

Он был низенького роста, шея обернута шарфом, до бровей надвинута мохнатая шапка, и весь в снегу, словно вылез из сугроба.

— Давно ли?.. около часу?.. неужто?.. Ну, теперь ни в жизнь не нагонишь!.. А уж я-то бежал-спешил к расписанию!.. Все впритруску, да все впритруску. Чуть не задохся! — Старик подошел ближе: — Постой, постой… будто я признаю тебя: ты не дочка ли будешь нашему Семену Карпычу?..

— Да, я самая.

— То-то я гляжу: не она ли, мол?.. Ан, ты и есть — Марья Семеновна… Я к тебе вопрос имею.

Теперь и она узнала его: это был старик Харитон Майколов из соседней деревни; прежде он пас стада, а вот уже три года работает землекопом на новостройках. Старший сын его — на кирпичном заводе, средний учится в вузе в том же городе; где и Авдентов, а дочь — самая младшая — ходит в сельскую школу.

— Говори, в чем дело? — спросила Олейникова, предположив, что старик хочет справиться о том, как учится дочь.

— А дело мое такое, значит, — Харитон снял шапку и усердно ударил ею об руку, стряхивая снег; потом заговорил так, словно то, что собрался сказать, было для него секретом. — Семена-то Карпыча, папашу твоего, очень уважают ребятки наши. Ну и мы ценим. А намедни слух прошел: будто дело у тебя с Мишанькой Авдентовым слажено и ты поскорости уедешь в город. Раз такой оборот, то и Семену Карпычу оставаться здесь не резон. И потому тоже уедет, чтобы, значит, с тобой не разлучаться.