Ирина Волк - Корея сражается

— Зачем вам это? — сказал он устало.

И немолодой высокий кореец перевел летчику этот вопрос.

Тогда Сирман, желая как-нибудь разжалобить майора, вытащил из бумажника фотографию. На ней была изображена смеющаяся, кудрявая Дженни.

— Это моя дочка. Ей только пять лет. Мне так хотелось доставить ей маленькую радость! Ведь я отец, — сентиментально сказал Дональд С. Сирман и глубоко вздохнул.

Сзади тяжело щелкнул приклад автомата, и майор увидел мертвенно-бледное лицо одного из солдат, взявших летчика в плен.

— Что с тобой, Ким? — спросил он тревожно.

Солдат приблизился к столу и молча взял в руки куклу. Он долго смотрел в ее накрашенное смеющееся личико и наконец хрипло сказал:

— Эту куклу я сам сделал своей дочурке. Раньше я был художником. И никогда не делал кукол. Поэтому мне пришлось много раз рисовать ее лицо, чтобы оно стало похожим на лицо моей дочурки. А для косички жена отрезала прядь собственных волос. Мы подарили эту куклу нашей девочке, когда ей исполнилось пять лет — столько же, сколько дочери этого убийцы! — И он кивнул в сторону Сирмана. — Но его Дженни жива, а мою Ем, так же как ее мать, убил этот зверь и даже ограбил мертвую…

В палатке стало очень тихо. Перед майором стояли два отца — корейский солдат в запыленной гимнастерке и американский летчик в яркожелтой курточке со множеством "молний».

Над морем стоял густой белый туман, и сквозь него кое-где просвечивали желтые лучи просыпающегося солнца. Командир четверки торпедных катеров Ким Гун Ок устало опустил бинокль и вытер платком покрасневшие глаза. Потом он вынул из кармана кителя розовый клочок тонкой бумаги и в сотый раз перечитал коротенькую шифрованную радиограмму: «Разведайте направление появившегося американского крейсера».

Ким Гун Ок озабоченно вздохнул. Всю ночь подчиненная ему четверка торпедных катеров бороздила воды Японского моря, всю ночь не спали моряки, напряженно выискивая в темноте силуэт вражеского корабля, но так и не выполнили лаконичного приказа. Крейсер исчез, словно растворившись в белом тумане.

Командир снова медленно поднес к глазам бинокль и вдруг весь подался вперед. Сквозь редеющий туман прямо в бинокль смотрела с горизонта крохотная черная точка, вторая, третья…

Ким Гун Ок решил, что это ему просто показалось, что от усталости рябит в глазах, и он тщательно вытер стекла бинокля и снова поднял его на уровень глаз.

Нет! Все было именно так: три корабля шли им навстречу, три грозных вражеских корабля.

Ким Гун Ок не отрываясь смотрел вперед. Собственно говоря, боевое задание было уже выполнено: враг обнаружен, и можно итти назад и доложить командованию обстановку. Но ведь это можно сделать и по радио, а самим…

Решение созрело сразу. Продолжая поворачивать бинокль то влево, то вправо, Ким Гун Ок отдал короткий приказ:

— Приготовиться к атаке!

На всех четырех катерах, казалось, только и ждали этих знакомых точных слов. Замерли у своих аппаратов торпедисты, застыли у пушек комендоры, затихли в машинном отделении мотористы.

Четыре крохотных суденышка и три мощных стальных корабля неуклонно шли на сближение. На американских крейсерах тоже заметили катеры и открыли заградительный огонь.

Море стало совсем белым — так яростно взбивали воду американские снаряды. А маленькие катеры мчались всё вперед и вперед, наперерез врагу, выпуская торпеды и потом ложась на обратный курс.

И вот головной крейсер дрогнул и накренился. Первая торпеда попала в цель. Разъяренные американцы со всех трех крейсеров открыли убийственный огонь. Но на место убитых моряков вставали другие.

Вот еще одна торпеда попала в крейсер. В ту же минуту на одном из катеров, еще несущем в себе грозные торпеды, загорелся бензиновый бак. Столб огня встал над морем, но моряки стремительно бросили в атаку свое суденышко, превратившееся в пылающий факел. Они выпустили две свои торпеды и только после этого направились к берегу.

Загорелся и второй катер, и упал насмерть сраженный осколком снаряда его смелый командир Цой Ден Су — тот, кто первый подбил вражеский корабль. На катере оставалось всего четыре моряка, которые медленно повели его к берегу, дав прощальный залп из пулеметов.