Лев Овалов - Утренняя смена

Он обращался с ней, как с вещью. У Зины задрожали губы. — Нет, — тихо и упрямо сказала она, и ее губы задрожали еще сильнее.

Груз резко повернулся к мастеру.

— Прекратить, — отчетливо сказало он. — Понятно, Никита Иванович?

Слезы душили Зину, она проглотила подступивший к горлу комок и закусила губу, будучи не в силах спорить с Грузом. Плохо соображая, что делает, она машинально запустила станок. Так было легче.

— Интересно! воскликнул Груз. — Очень интересно. Протест?

В таких случаях он никогда и никому не давал поблажки.

— Никита Иванович, напиши записку в отдел кадров, — распорядился инженер. — Как это ни прискорбно... уволить.

Зина повернула к Грузу заплаканное лицо и всхлипнула. Не желая вступать в пререкания, он быстро зашагал к выходу.

Никита Иванович нехотя подошел к Зине.

— Э-эх, девка... — укоризненно сказал он и остановил станок.

Смеркалось. Лучи заката окрасили оконную раму багрянцем. В углах комнаты скоплялась темень. Настольная лампа освещала лишь Григорьева и разбросанные перед ним бумаги. То ли от сумерек, то ли от освещения лицо Григорьева выглядело усталым и добрым. Он привычным движением вплотную придвинул кресло к столу, подпер голову руками и серьезно посмотрел на Груза, только что вошедшего в кабинет.

— Садись, — пригласил он инженера. — У меня к тебе лирический разговор.

Груз добродушно улыбнулся. Еще беседуя с Григорьевым по телефону, он по его тону догадался о причине свидания. К кому другому могла обратиться Демина за поддержкой? Николай Семенович не собирался настаивать на увольнении Зины. Его распоряжение было лишь естественным следствием ее необдуманной выходки, и он заранее решил исполнить просьбу Григорьева.

— Вот жалуется на тебя девушка... — Григорьев кивнул в сторону дивана.

В полутьме инженер не заметил было Зины. Наклонившись вперед, она тихо сидела на краешке дивана, похожая на обиженную и нахохлившуюся птицу. Груз почувствовал недовольство против Григорьева, задержавшего у себя Зину: в ее присутствии труднее было согласиться на уступку.

Григорьев подвинул лампу в сторону Груза.

— Перегнул, брат, палку. Твердим о чуткости, а сами...

— Нельзя противопоставлять чуткость дисциплине, — сухо возразил инженер, усаживаясь возле стола.

— Ты абсолютно прав, — согласился Григорьев. — Но... речь идет именно о чуткости. Девушка разволновалась, расстроилась. Ошиблась... — Он пальцем поманил к себе Зину. — Объясни Николаю Семеновичу.

Григорьев понимал, что для нее было большим испытанием подчиниться такому совету: объясняясь с Грузом, Зина рисковала услышать обидное замечание или нарваться на резкий отказ.

— Я вовсе не хотела... — проговорила она упавшим голосом. — Я сама не знаю, как это получилось. Стало очень обидно, я повернулась к станку и нечаянно его включила. — И, опасаясь, что Груз не поверит ей, торопливо добавила: — Честное слово, нечаянно!

Груз действительно не поверил Зине. Но такое объяснение его удовлетворяло. Он не знал, кто его придумал, да это и не имело значения. Груз считал Зину хорошей работницей и не хотел ее терять, он лишь не мог поступиться своим авторитетом.

— Я восстановлю Демину, — холодно согласился он. — Только пусть она запомнит, что цех — это не место для проявления наших симпатий и антипатий.

Зина промолчала. Она промолчала бы, если бы Груз сказал даже большую резкость.

Через растворенную форточку в комнату донесся щебет ласточек, устраивающихся на ночлег в своем гнезде, слепленном под карнизом дома.

Синим карандашом Григорьев чертил на блокноте квадраты.

— Теперь второе дело, о расточке. О способе, придуманном Зиной.

— Какой же это способ? — Груз насмешливо развел руками, встал и прошелся по кабинету. — Это все равно, что на трехтонный грузовик навалить десять тонн. Повезет, конечно, но долго ли будет возить?

Григорьев отодвинул блокнот.

— Гипербола! Разве тебе не приходилось видеть машины, которые работали много дольше сроков, установленных для них проектировщиками?

— Изволь, я объясню подробнее. — Груз сел рядом с Зиной. — Интересующий тебя способ расточки грозит цеху большими опасностями. Молодежь увлечется высокими нормами. Малейшее поощрение, высказанное Зине, обяжет перестроиться всех связанных с нею работников. Придется больше подготовлять материалов, ускорить приемку деталей, изменить стиль работы. В цехе понадобится произвести коренную перестройку.