Владимир Федосеенко - После смерча

— Раньше, знаете, люди неграмотные были. Вме­сто того чтобы самим дать имя ребенку, родители в церковь бежали. А поп в книгу с именами глянет и то, что у него на очереди, и назовет. Вот и выпало мне — Исидор.

— Так ведь такого имени нет,— заметила Надя.— Сидор, наверное.

— Это когда я в институте учился, мне там букву "и" приставили. Мама моя рассказывала, что у нее в роду кто-то с большим носом оказался, поэтому де­вичья фамилия ее — Носова. А по отцовской линии с незапамятных времен все плотниками были. Вот их Косяками и прозвали. Я и есть Сидор Косяк.

Наде хотелось говорить о Романе, и она спросила:

— А как понимать фамилию Зимин?

— Зимин? — повторил Косяк.— Очевидно проис­ходит от холода, чего-то зимнего.

— Ой, чушь это все!

Косяк понял, что не стоит, не пришло еще время, чтобы наговаривать девушке на ее парня. Надо выве­дать, куда он уехал, где сейчас, тогда станет ясно, как действовать дальше. И он спросил:

— А куда уехал Роман и надолго ли?

— Если он, как вы говорите, ваш знакомый, вы и должны об этом знать,— Надя подозрительно посмот­рела на Косяка.

— Мой земляк, учились вместе, но в последнее время мы почти не виделись. Хотел бы иметь адрес Романа, написал бы ему.

Не хотелось Наде говорить, но потом передумала и сказала.

— О, высшее мореходное. Там не менее пяти лет учиться надо, а закончит — поминай как звали. По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там,— с усме­шечкой произнес Косяк.

— Что это значит?

— А это значит, что семьи у них никогда не бы­вает. В каком городе остановится, там и жена. Не то что я, инженер, могу на одном месте всю жизнь про­сидеть.

— Ничего подобного. Он учится на судоводитель­ском отделении. А капитан дальнего плавания имеет право брать с собой и жену.

— Это точно, он парень бравый. У него будут же­ны и на море и на суше.

— Плохо же вы думаете о своем товарище,— вспыхнула Надя.

— Почему? И я бы на его месте таким был.

— Вы, наверное, по себе и судите.

— Был бы он на моем месте, мог бы стать пример­ным мужем.

— Это вы — примерный муж? Оставили жену, а сами по парку бродите,— Надя и ее спутница рассмея­лись.

— Если бы я был женат, то здесь не бродил бы.

— Боже мой, и до сих пор не нашли себе жену,— притворно вздохнула Надя.

— Представьте, не нашел. Вот уже почти два го­да знаю вас и уверен, что лучшей не встречу.

Надя не понимала, куда клонит Косяк, но чув­ствовала, что вяжется он к ней не напрасно. Если правда, что он интересуется ею на протяжении двух лет, значит, ему кое-что известно и о Романе. Она на­пишет Роману и спросит в письме, знает ли он некое­го Косяка.

— Скажите, а вы сами откуда будете? — спроси­ла Надя.

Косяк самодовольно ответил:

— До моего дома отсюда рукой подать, в двадца­ти километрах от города.

— Роман партизанил в ста километрах от нас.

— Ну и что? — Косяк не понял, к чему она это сказала.

— А я думала — вы с ним в партизанах были?

— Я в партизанах не был.

— А где же, в армии?

— Нигде.

Надя незаметно толкнула свою спутницу, показы­вая всем своим видом, что ей неприятно общество это­го человека.

— Пора домой,— обратилась Надя к ней,— уже темнеет.

— Да и мне пора идти, нам ведь по дороге.

— Мы вас не задерживаем.

— Позвольте мне проводить вас.

— Спасибо. Нам и вдвоем не скучно.

Косяк все же попытался взять их под руки, но де­вушки, громко рассмеявшись, убежали вперед.

"Ни­чего, ничего, если надо, подожду еще два года, но своего добьюсь",— думал Косяк, идя вслед за ними. Он знал, что Надя живет в школе. Вот только в какой комнате? Когда девушки вошли в подъезд, подошел ближе. Вскоре в крайнем окне второго этажа загорелся свет.

Назавтра Надя получила еще одно письмо от Ро­мана. Он писал, что их интернат обнесен каменной стеной и что курсантов отпускают в увольнение по специальным пропускам. А ему, поскольку он назна­чен командиром роты, предоставлено право бывать в городе свободно. На этой привилегией он пользуется мало, так как приходится много заниматься. Как при­вел утром роту в училище, так до самого вечера отту­да и не выходит. Только на английский язык семьсот часов в год по программе положено.

"А я еще ухитряюсь и стихи писать. Один из них посылаю на твой суд, дорогая моя Надюшка.

Вспоминаю детство золотое

В стороне далекой, где тоска-печаль,

Речку, поле, лес, село родное.

Родина, близка твоя мне даль.

Ты мне мать, моя ты и невеста,

Не покину я тебя в беде