Владимир Федосеенко - После смерча

Сшил он себе и мичманку. Форма преобразила бывше­го молодого партизана.

В тот субботний вечер он пришел в клуб в новой, с иголочки, форме. Снял шинель, положил ее на спинку стула, стоявшего у вытертой, некогда белой стенки. К Роману подошел Федор. Он был в старой куртке, уди­вительно напоминавшей объеденную рыбину. Ему она досталась еще в штабе партизанского движения.

— Пожалуй, и я разденусь,— сказал Федор.

— Танцы давно начались? — спросил Роман.

— Да нет.

— Вижу — девчат много новых,— посмотрел по сторонам Роман.

— Ну, ты сегодня таким орлом выглядишь, все твои будут.

— Все шутишь. Мне бы и одной хватило — вот этой,— Роман показал на девушку, которая только что вошла с лейтенантом милиции.

— С ним же ведь две,— заметил, усмехаясь, Федор.

— Подожди, снимают пальто. Вон та, в голубом платье... Полюбуйся, какая у нее точеная фигурка. А этот лейтенант около нее здорово похож на Байрона. Помнишь, из хрестоматии?

— Ты лучше.

— Да брось ты свои шуточки.

— Ну, ты выше, а он, смотри, почти одного с ней роста.

— Не глазей на них, она тоже разглядывает при­сутствующих. Начнутся танцы, приглашу ее: была ни была. А вдруг не откажет.

— Давай, давай,— подбадривал Федор.

Роман нетерпеливо поглядывал на музыкантов, на­страивающих инструменты, переворачивающих на пю­питрах ноты, и тайком бросал взгляды на девушку. В голове промелькнуло: броситься к ней, ни о чем не думая. При первых тактах мелодии вальса "Амурские волны" Роман уже стоял перед лейтенантом, прося раз­решения на танец с его девушкой. Тот растерянно кив­нул головой, и девушка в голубом платье закружилась с Романом в ярко освещенном зале. С минуту они тан­цевали одни, но постепенно вокруг них образовался круг танцующих пар, в основном, девичьих. Их кавале­ры еще находились в холодных окопах Приднепровья. Другая девушка, что пришла с лейтенантом, тоже по­шла танцевать, но не с ним. Лейтенант стоял в одино­честве и заметно переживал в ожидании своей девушки. Роману же, наоборот, хотелось, чтобы танец продол­жался как можно дольше. Спеша перекинуться хотя бы несколькими словами с девушкой, Роман лихорадочно пытался выбрать из своих разрозненных мыслей хоть что-нибудь подходящее для разговора с ней. Но танец подходил к концу, а он еще и слова не вымолвил. И вдруг Роман сказал:

— Можно вас пригласить еще на один танец?

— Пожалуйста, можно.

Оркестр умолк, Роман проводил девушку к лейте­нанту, поблагодарил, круто повернулся и пошел в про­тивоположную сторону зала, где стоял Федор.

— Я специально пропустил этот танец, остался, чтобы получше разглядеть эту девушку. А знаешь, вы чем-то похожи. И многие обратили на вас внимание.

— Это не на меня, а на нее, голубку.

Роман пристально посмотрел на девушку, и взгля­ды их встретились. Она первой опустила глаза. Другая девушка с любопытством поглядывала на Романа и, наклонясь к уху подруги, о чем-то шептала. Переми­наясь с ноги на ногу, совсем не безразлично посматри­вал на Романа и лейтенант.

— Ты себя недооцениваешь. Не говоря уже об этом,— Федор глазами показал на орден и две медали.

— Выходит, по-твоему, что главное,— награды, а я так, между прочим.

— Что ни говори, а это имеет немаловажное значе­ние. Кто здесь еще такой? Вон сидит без ноги с меда­лями и тот в окружении девчат.

— Война закончится, и многие хлопцы придут с орденами.

— Так ведь это когда закончится.

— Голубка обещала мне еще один танец. Ты вот мне лучше скажи, теперь ее пригласить или повреме­нить немного? Может, неудобно перед лейтенантом, пришел с девушкой на танцы, а сам все стоит.

— А пусть с подружкой ее танцует.

Оркестр заиграл фокстрот. Роман решил подождать. Но что же это? И лейтенант не приглашает голубку. Она постояла немного, украдкой глянула на Романа и, поняв, наверное, что он не намерен пригласить ее, по­шла танцевать с подругой. Лейтенант снова остался в одиночестве. "В чем же дело? — подумал Роман.— Мо­жет, он вообще не танцует, так это только к лучшему". Поодаль от Романа голубка смеялась, говорила с по­другой, а когда приближалась к нему, замолкала, ста­новилась серьезной. На девушку словно наплывали волны чувств Романа. А ему, Роману, лейтенант уже и не казался такой непреодолимой преградой. Какая же она милая, его голубка! Две пары глаз ревниво сле­дили за ней, выделяя ее среди всех девушек. Роман от­крыто любовался ею, а лейтенант, побледнев, с прене­брежением поглядывал на неожиданного соперника. Заиграли танго. Роман снова пригласил девушку, но уже не спрашивая разрешения у лейтенанта, хотя из чувства вежливости и кивнул ему головой: извините, мол. Но тот, когда рука девушки уже лежала на плече Романа, словно отрубил: