Тугельбай Сыдыкбеков - Среди гор

Мендирман на такие слова отвечал, важничая и даже насмехаясь:

— Если прикажу камни долбить, будешь долбить? Ну ладно, уж так и быть, запишем, а сейчас готовь тягло и семена!

В последние пятнадцать — двадцать дней в колхоз вступило около тридцати семей. Среди них был и Омер. Он записал в список от своего двора мерина и вола в качестве рабочего скота. На общественную работу он выходил с самого раннего утра. Уходя на поле, напоминал жене:

— Кончай доить, накорми детей и иди на очистку семян, байбиче. Там все женщины. А то придерутся еще активисты!

Видя, что Омер и другие соседи и родственники вступили в артель, Бюбю говорила мужу:

— Ты подумай все же: даже твой близкий младший брат Омер вступил в артель. А ты до каких пор будешь упрямиться? Ты дождешься того, что Шарше признает нас за кулаков. Вступай в артель, пока не поздно!

— Эй, не трепи ты своим языком! — пресекал ее Иманбай, попивая бузу и больше всех на свете довольный самим собой. — Если Омер умрет, то и я должен умирать, что ли? Не торопись, посмотрим еще, как оно получится. Кто знает, останется у меня Айсарала или нет? Об этом тоже надо думать, негодная ты баба!

— До каких же пор ты будешь думать? Ты уже думал, думал и передумал трижды!

Иманбай грозно замахивался на жену:

— Сколько раз я говорил тебе, бала, не учи меня!

— Ну, делай что хочешь! — бросала Бюбю и, рассерженная, уходила во двор.

А вот Карымшак не кидался на свою байбиче, как это делал Иманбай. Они пораскинули умом, посоветовались и решили вступить на всякий случай в артель.

— Да, байбиче! — говорил Карымшак. — В последнее время я и сам понимаю: что бы там ни было, а нам лучше все же вступить в артель. Может, тогда и не станут облагать нас твердым заданием?

Байбиче ответила с мрачной тревогой:

— А вдруг не примут тебя, как бывшего аткаминера? Конечно, если приняли бы, то налога нам тогда платить уже не пришлось бы. Ты хозяин дома, и я напоминаю тебе: этот самый Мендирман не раз угощался с моего дастархана. Не обеднеем, если еще раз пригласим его к чаю. По сравнению с его братом он все-таки кое-что понимает, когда ему говоришь. Поговори, может, возьмет в артель. А я не буду противиться, как байбиче, — возьму решето и тоже пойду чистить семена с бабами.

Вскоре после этого разговора Карымшак пригласил Мендирмана в гости. Мендирман был очень горд, что сидит на мягких одеялах когда-то недоступного ему аткаминера. Скинув армяк и передав свой тебетей лично в руки байбиче, чтобы она повесила его, Мендирман рассуждал о политике:

— О старом ты теперь забудь, Карымшак! Разница между старыми аткаминерами и теперешними активистами такая же, как между небом и землей. Раньше вы затевали драки и тяжбы между двумя родами. А теперь этого нет. Ведь коллективное хозяйство — это путь к сатсиалу, указанный партией. Поэтому ты не обижайся на Шарше, когда он, случается, накричит на тебя. Пусть кричит, но, покуда я жив, он не осмелится посадить тебя!

Как ни обидно было унижаться перед «поганым Мендирманом», но ничего не поделаешь.

— Ты прав, Меке! — ответил Карымшак. — Я верю, ты никогда не оставишь меня в беде. Я тоже, когда был в силе, не раз ругал тебя. Ты теперь хозяин ста двадцати дворов, потому что бедняк, да к тому же безродный.

Самодовольно и важно разглаживая реденькие усы, Мендирман не замедлил похвалиться:

— Теперь под моим началом уже около ста пятидесяти дворов!

— Ну да, я об этом и говорю. Дай бог, пусть еще больше будет! Мы с байбиче пригласили тебя с тем пожеланием и мольбой к богу, чтобы твой авторитет еще больше возрос перед властью и народом. Ты только по крови из рода Кушчу, а так ты для нас как свой единокровный батыровец. Учти это. Поэтому мы с байбиче, сидя с тобой за этим белым дастарханом, хотели поделиться своими думами, если, конечно, ты желаешь послушать.

Прожженный, надменный аткаминер, видавший не мало почестей на своем веку, сейчас вдруг жалостно съежился, склонив голову перед Мендирманом. «О, да здравствует Совет! — воскликнул про себя Мендирман. — Карымшак, который не всякому хану давал салам, теперь дрожит передо мной. Вот это настоящее равноправие, куда лучше может быть!»

Мендирман со значительным видом промолвил:

— Говорите, что у вас на душе, слушаю!

— Да что там говорить долго, Меке. Дело все в том, что если ты найдешь наше решение правильным, то мы хотим вступить в артель. Баем, манапом я никогда не был, а так себе, аксакальствовал немного, так что ж из этого?