Алексей Кулаковский - Тропы хоженые и нехоженые. Растет мята под окном

Запели знакомую песню. В дружном хоре она не отличала своего голоса, но казалось, что весь аккорд — это ее голос. Мелодия лилась легко, вдохновенно и наполняла всю комнату ощущением уверенной радости. Ева не видела лиц ни своих соседок, ни тех, кто стоял за ней, но представляла, что все они должны быть веселые и радостные. Видно, никто в это время не думал о трудностях и неприятностях в жизни, забывались обиды, отходила тоска, не чувствовался даже голод или жажда, если они в это время кого-нибудь и донимали.

Открылись двери, и в небольшой щели показался острый нос. Девушка догадалась, чей это нос, но и об этом человеке ей не хотелось теперь думать. Приятного от него ждать или неприятного? Не боялась она неприятностей и даже самых неожиданных поворотов судьбы. Теперь вот особенно почувствовала, как ей необходима твердость. Но в этот момент существовала только песня, только те голоса, с которыми сливался и ее голос.

Пели в тот вечер долго. А в зале на сцене еще не совсем слаженно играл духовой оркестр, и молоденький дирижер с кудрявыми волосами, казалось, больше позировал перед музыкантами, чем помогал им. Однако танцы шли с полным современным колоритом: что ни пара, то свой стиль.

Чтоб не торчать на виду, Ева тоже прошлась раза два по кругу в паре с участницей хора. Танец был не очень приятным для нее и не захватывал так, как песня.

Впереди по кругу шла очень красивая на вид и слаженная в танце молодая пара. Ева любовалась ею и когда останавливала взгляд на нетанцующих, так замечала, что почти все смотрят на этих привлекательных танцоров. Партнер был высокий, стройный, светловолосый. Партнерша тоже была с непокрытой головой, но ее волосы, хоть и красиво причесанные, не так заметно выделялись в кругу, так как были темнее. Пару эту Ева знала. Партнершу даже хорошо, ведь она часто брала книги в библиотеке. Это были Брановцы, Виктор и Ирина.

Невольно Ева посмотрела на свою партнершу. Личико маленькое, немного рябоватое, небольшого роста, и ноги, кажется, не очень стройные. Поет хорошо, а к танцам не очень способная. Кружиться, правда, с нею легко, не так, как когда-то с Виленом. Однако почему-то все думается о том, чтоб скорее кончилась музыка. Так когда-то было и с Перепечкой: как ни отводила глаза, а все видела его длинный, крючковатый нос.

Появись он теперь, так вряд ли обрадовалась бы. Пригласил бы на танец, то вряд ли пошла б. А вот нет его — и словно чего-то не хватает. И очень трудно сказать — чего: может, просто привычного партнера, а может, хоть частички того спокойного и чудесного счастья, которое отражалось на лицах Брановцов.

Вдвоем с рябенькой девушкой они пошли в Голубовку — та тоже жила в деревне. Никто из парней их не провожал; привязался было подвыпивший хлюст, так они его скоро отшили. Лугом шли молча — видимо, каждая чувствовала какую-то тоску, какое-то свое одиночество в густой темени.

— Давай споем! — вдруг предложила подруга.

И они запели. Голоса полились свободно и звонко, ощущение одиночества пропало; луг стал выглядеть родным, до каждой тропки знакомым. Спешить домой не хотелось.

Распрощались девушки неподалеку от Евиной хаты. Только добежала Ева до седловатого тополя, как услышала, что кто-то тихо ее позвал. Девушка остановилась. Со скамейки под тополем поднялся Вилен Перепечка и торопливо подошел к ней:

— Я ждал тебя, Ева. Здравствуй!

— А почему в клубе не подождал? — довольно резко спросила девушка. — Только нос показал сквозь щель!

— И ты узнала?

— Конечно!

— Мне послышалось, что хор сегодня очень здорово поет. Оказывается, это ты там была…

— Не подлизывайся!

Ева хотела тут же идти домой, но Вилен взял ее за руку:

— Подожди немного, посидим!

— Холодно сидеть!.. Да и поздно уже…

— Не поздно… А если холодно, то у меня пальто… Накинешь…

Скамейка действительно показалась вначале очень холодной и неуютной. Под ногами шелестел сухой тополиный лист.

— Я недавно узнал, что ты приехала, — как-то виновато заговорил парень. — Только как пришел со смены. Хотелось встретиться наедине, не на людях…

— А почему же не на людях?

— Сильно скучал я без тебя… Поверишь?..

Он накинул Еве на плечи полу своего пальто, прижался к ней и поцеловал в щеку. Поцелуй получился осторожным и холодным.

— Почему не писал? — резко спросила Ева.

— Так откуда я знал, куда писать? — взмолился парень. — Уехала… Не сказала… А потом ни адреса, ничего…

— Если б хотел, то нашел бы адрес, — равнодушно проговорила Ева.