Сергей Сартаков - Каменный фундамент. Рассказы

Мы уселись, Катюша взялась править. Подергала вожжами, хворостиной хлестнула лошаденку, и мы понеслись. Телега грохотала колесами и подскакивала на камнях.

Алексей мне что-то кричал. Катюша его поправляла, я ничего не мог разобрать и по очереди хватался то за чемодан, то за фуражку. И то и другое пыталось сползти со своих мест.

Мне всегда правился запах Алексеева жилья, но в этот раз он был хорош по-особенному. Пахло свежей осочкой, набросанной под столом. На окнах, в глиняных кринках, стояли большие букеты желтых лилейников. Они пахли еще пряней, острее. И ко всему примешивался вкусный густой запах сибирских шанег, таких высоких, тугих, зажаристых.

— Так, так, — радостно потирал руки Алексей. — Вон оно что. Приехал. Ну, давай садись чаевничать.

— Куда ж ты за стол гостя садишь? — всплеснула руками Катюша. — Ты ж дай ему в зеркало взглянуть. Человеку помыться с дороги надо.

Катюша вылила мне на голову с полведра воды. Пока я смывал дорожную пыль и копоть, Алексей стоял сбоку и посмеивался:

— Гляжу я на тебя, так все в этих штанишках навыпуск ты и ходишь, бьешь подолом по щиколоткам. Тоже нашел красоту. Вот я тебя сегодня вечером сетить на реку поведу, посмотрю, как ты в этих брючках по кустам побежишь.

— Не привык я ходить в сапогах, Алеша. Жарко очень.

— Ну, жарко, жарко… Не в этом сила. — И, наклонившись, прошептал: — Меня нынче на лесозаводе премировали, и вот, понимаешь, таким же пиджачком со штанишками. Да! И материал дорогой. В ичиги жалко заправлять, а так носить не могу, ну просто невыносимо, будто в одних низиках хожу. Я, пожалуй, пиджачок оставлю, а штанишки, хочешь, возьми…

Катюша расхохоталась.

— А мне так костюм с ботинками очень правится. Только Лешку никак не уговорю. Прошлый выходной нарочно встала раньше его, все прибрала, замкнула в сундук, а новый костюм оставила. Сама влезла на сеновал и смотрю. Проснулся Лешка, побегал туда-сюда, а потом, как есть, через забор и к соседу. Занял… А усы я как ему сбрила?!

— Ну, ну, — смутился Алексей и потрогал гладко выбритую верхнюю губу, — ты ее очень-то не слушай, она всегда от себя половину прибавит. Вот ведь воду льет, а полотенце не приготовила. — И пошел, будто за полотенцем, а полотенце висело у Катюши на плече.

Потом мы пили чай. Катюша никак не могла усидеть за столом. Она то и дело вскакивала и бежала то на кухню, то в погреб. И всякий раз несла новое угощение: или свежую, в сизом налете, голубицу, или малину, облитую густыми сливками, или нежный, чуть желтоватый творог, или пирог с молодыми таймешатами — гольцами. Все это было необыкновенно вкусно, и я, не кривя душой, повторял:

— Катенька, вы меня закормите насмерть. Перестаньте подносить такие вкусные вещи.

Алексей сидел, улыбаясь. Ему было приятно, что у него жена такая расторопная хозяйка.

Между тем солнце понемногу сползало к горизонту. Окончив чаепитие, мы с Алексеем вышли во двор освежиться. Катюша осталась в избе прибирать посуду.

— Ну что же, — сказал Алексей, засунув руку в распахнутый ворот рубахи и похлопывая себя по груди, — пошли рыбу ловить. Не сидеть же нам в такую ночь дома.

— Конечно, — подтвердил я, — только ты мне, Алеша, дай на ноги надеть что-нибудь другое…

— А! Я тебе говорил?! — торжествуя воскликнул он. Увел меня в амбар и там помог переодеться. Лишних бродней у Алексея не оказалось. Он предложил мне ичиги.

— Тебе бродни ни к чему, — сказал он, — в воду на лезть, будешь ходить по берегу.

Я быстро натянул ичиги и, подражая Алексею, хлопнул по голенищам.

— Ну, значит, тронулись, — оглядел он меня. — Взял бы ты однорядку.

— Да нет, Алеша, в моей гимнастерке холодно не будет. Весь день такой зной стоял.

— Не в этом сила, — пожал плечами Алексей, — некрасиво выглядишь. Пошли!

Он перебросил через плечо сеть, под мышку сунул гагарку — сколоченную из обугленных драниц крестовину — и помахал Катюше рукой.

— Ленчишку поймайте, — крикнула она из дверей. — На пирог тесто поставлю.

Хорошая россыпь была совсем недалеко: каких-нибудь полтора километра от города. Мы присели на бережке, ожидая, когда сгустятся сумерки. Рыбалка с наплавной сетью возможна только ночью.

Над нами столбом толклись комары, звенели надоедливо. В реке плескалась рыба. Хариусы жадно хватали опустившихся на воду неосторожных букашек. Где-то позади нас, на горе, мычали коровы, — пастухи гнали ко дворам стадо.

— Расскажи что-нибудь, Алеша, — попросил я, — пока время есть.