Константин Ваншенкин - Его опасные пасы

– Алтын, надо отметить. Тот изумился:

– Что отметить?

– Ну как? Что учебный год окончили. У Барабана есть.

– А что у него? – спросил Игорь с испугом. Вина в их доме не держали. Мать не одобряла даже редких выпивок отца. Она многого в отце не одобряла. Игорь любил и отца, и мать, но их трудно было любить вместе, настолько разны были их суждения и поступки. Все же ближе ему был отец.

– «Спотыкач», – охотно сообщил Коляда.

– Ну, пошли, – согласился Игорь неуверенно. Они по одному незаметно отстали от остальных – Барабанов, Евтеев и их двое. Лес начинался сразу за заводским стадионом. Нынче Игорь еще ни разу не бывал в лесу и сейчас пожалел об этом как о невольной утрате. Листва набрала силу, но не успела еще потемнеть, в сочной траве было мало нового лесного мусора. Перед вечером лес весь светился – березы естественным дневным светом, сосны будто лампы, и даже стволы осин излучали зеленоватый свет. Сколько набирал он когда-то грибов в этом лесу, в этом осиннике, среди папоротников, слева от дороги. Однажды, едва вошли сюда и не успели еще разбрестись, он с екнувшим сердцем увидел в зелени большой рыжеголовый подосиновик и, пока другие не заметили, небрежно сказал, направляясь к нему:

– Чур, мой!

– Погоди, погоди, Алтын! – закричал тогда Щучка. – Там змея, гадюка, я видел, под шляпой обвилась.

Все остановились, а Игорь, поколебавшись, поширял палкой вокруг гриба, наклонился и срезал. Никакой змеи, конечно, не оказалось. А подосиновик был хорош, крупный и одновременно чистый, первый, он особенно дорог, потом это ощущение немного – совсем немного! – тускнеет, когда у тебя почти полна полумерная, а то и мерная корзина.

Теперь они прошли по длинной просеке, рассекающей разнообразный смешанный лес, и очутились на поляне. Она была очень ровная, почти круглая, и обставлена прямыми старыми березами и соснами с многослойной внизу, на комлях, могучей корой.

– Зря мяч не взяли, – сказал Евтеев, – могли бы мне здесь постучать.

– Тебе бы все мячик, – осуждающе вздохнул Коляда, садясь возле широкого березового пня.

Закуска была не ахти какая: полбуханки хлеба, сырок и банка кабачковой игры. Домашняя стопочка, извлеченная из кармана Барабанова, выглядела довольно вместительно, но при исследовании выяснилось, что литое толстое дно занимает в ней ровно половину объема. Пили по очереди, что несколько лишало торжественности, заставляло спешить, потому что стопочка требовалась следующему. Вино было густое и приятно пахло. Первую Игорь выпил даже с удовольствием.

Это был пир избранников.

Выпили за удачное окончание учебного года, без переэкзаменовок на осень – те у себя, эти у себя. Потом за дружбу. Жалко, что нельзя было чокаться.

Евтеев повалился на спину, задирая по очереди правую и левую ногу за голову.

– Да брось ты!

– Вратарь должен быть всегда готов.

– Не вратарь, а пионер.

– Сейчас выходит, например, из кустов Старостин и говорит: «Давай я тебе пробью…».

– Какой Старостин? Их четыре брата.

– Три!

– Да нет, четыре: Николай, Александр, Андрей и Петр. Все из «Спартака».

– У Николая, говорили, на правой ноге череп нарисован и кости, и написано: «Смертельно!»

– Это дети говорят.

– Еще у них Леута, Соколов, Глазков, – перечислял Коляда, – Семичасный.

– Семичасный в «Динамо», – поправил Игорь.

– Федотов.

– Федотов в ЦДКА. «Спартак» его для укрепления брал.

– А вратари Жмельков и Акимов, – вздохнул Евтеев. – Как думаете, нас возьмут когда-нибудь в «Спартак»?

– За воротами трусиками махать.

– А почему, могут взять! Толя, да?

– Нужно говорить не «Толя, да?», а «Коля, да», – сказал Игорь.

– Почему? – ахнул Барабанов.

– Ко-ля-да! Понял? Коляда.

Темнело. Они были веселы, счастливы, мешало только, что в бутылке порядочно оставалось и еще предстояло пить. Теперь «Спотыкач» был очень сладким и вязким.

– А я буду играть, – произнес Барабанов задумчиво. – В «Спартаке» не в «Спартаке», а буду.

– Может, костер разжечь? – спрашивал Евтеев.

– «Мой костер в тумане светит», – тянул в ответ Коляда.

А за стволами, вдалеке и вверху, гасло небо, становилось сыро, холодно. Они встали и, громко разговаривая, пошли по темной просеке.

– Игорь, вот ты объясни… Толя, погоди… Игорь, объясни мне, как ты их обходишь, в чем секрет? – говорил Евтеев, обняв Алтынова за плечо.

– Сейчас объясню. Вот по улице идешь, а навстречу человек…

– Девочка, – вставил Барабанов.