Пришел однажды дядя Кузя к срубу, долго оглядывал его со всех сторон и вдруг зашумел:
— Вы что же это, мошенники, делаете, а?
— Чего обзываешься, старик?
— Обзываюсь?! Да я лупить вас скоро начну за такую работу! — гремел дядя Кузя, наступая на бригадира.
— Кто ты такой? Что за указчик?
— Не указчик, а заведующий фермой, — отчеканил дядя Кузя, — этой самой фермой, которую вы ладите и которую я у вас не приму!
— Ну-ну, эти шутки ты брось! Видали мы таких! Ишь, на бабью должность затесался и еще задается.
— Я-а-а! На бабью!.. — задохнулся дядя Кузя. — Я-а, на бабью!..
И пошел старик честить плотников, и пошел. Плотники сперва только посмеивались, но когда дядя Кузя пригрозил пожаловаться товарищу Красногрибову, струсили. Товарищ Красногрибов — районный финансовый инспектор — был грозой всех спекулянтов и разных там любителей даровых денег.
— Ладно, ладно, переделаем, все переделаем: и пазы углубим у бревен, и стойки другие поставим, и моху еще подвезем.
С этого дня плотники стали делать все так, как хотел и как велел старик. Были они с ним очень обходительны, любезны и льстиво называли его десятником.
Придут, бывало, утром на работу, сядут покурить и скажут:
— А где же это десятник-то наш? Неужто проспал?
— Здесь я, здесь, — отзывался дядя Кузя из сруба и вылезал в окно, весь в стружках и клочьях моха: это он раньше всех явился и все проверил.
— Как работа? — спросят, бывало, плотники.
— А чего — как? — невозмутимо ответит дядя Кузя. — Коли немножко получше, так и было бы в самый раз. Глаз да глаз за вами нужен.
И так вот до самой весны, покуда не было закончено строительство, ходил дядя Кузя в должности десятника, но зато уж помещение птицефермы получилось на славу: теплое, светлое, просторное. А плотники, получая расчет за работу, жаловались председателю:
— Ну, брат, давненько мы такого тяжелого строительства не производили, давненько…
Дядя Кузя находился в это время здесь же, в бухгалтерии колхоза, и только кашлянул и хитровато переглянулся с председателем, как бы говоря: «Ну, этих мы маленько поучили честно работать».
Но застрял, как заноза, в мозгу дяди Кузи упрек в том, что он бабью работу исполняет. Прямо за самое нутро задело это старика. Начнет дядя Кузя топором орудовать, ну, там корытце новое сколотит, или подправит ящики, или дрова колоть возьмется, и приговаривает;
— Вот те и бабья! Вот те и бабья! Пусть какая баба так изладит.
Но все это не успокаивало дядю Кузю. И тут пришло ему в голову такое, чему вся деревня поразилась.
Яйца дядя Кузя собирал в ведро. На других фермах, где в основном работали жнщины. яйца тоже собирали в ведра, и никого это особенно не беспокоило — было бы что собирать.
Однако дядя Кузя решил это дело механизировать и принялся сооружать автояйцесборочный агрегат. Он сыскал в кузнице четыре небольших железных колеса, приделал к ним оси, а затем связал их рамой. На рамы поставил два квадратных ящика и разбил их на ячейки так, что ящики стали походить на пчелиные соты. В каждый такой сот, по расчету и умыслу дяди Кузи, нужно было класть яйцо.
Куры в птичнике сначала испуганно разлетались при виде агрегата, который скрипел, позвякивал и трещал на ходу, но дядя Кузя смазал свое сооружение дегтем, и куры скоро привыкли, перестали шарахаться.
Приходили люди глазеть, хвалили старика. Дядя Кузя, млея от гордости и удовольствия, набивался с одним и тем же вопросом:
— Ну, скажи ты, добрый человек, какая женщина может такую штуку смастерить либо выдумать?
Потакая честолюбию старика, люди говорили:
— Да где там женщина, и мужику-то не всякому подсильно такое. Тут должна мысль работать в особом направлении.
— Вот то-то и оно, — удовлетворенно подхватывал дядя Кузя. — А иные люди говорят…
Но кто эти иные и что они говорят, дядя Кузя нe разъяснял.
В последнее время дядя Кузя занялся рыбалкой. Никогда односельчане не замечали за ним пристрастия к рыбной ловле, а тут на тебе — все свободное время пропадает старик на льду и подергивает коротенькую, ровно бы игрушечную, удочку.
— В детство вдарился старик, — заключил председатель колхоза, узнав об этом. — Надо будет замену ему отыскать, а то он всю птицеферму проудит.
Зря говорил председатель такое, зря. Из-за птицефермы и сделался дядя Кузя рыбаком. Услышал он однажды по радио совет столичного знатока сельского хозяйства: скармливать больным курам сырое мясо или рыбу.
— Хорошо вам, сидя в Москве, рассуждать, кому и что скармливать, — буркнул дядя Кузя. — А где я рыбу-то возьму?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу