Сергей Юрьенен: СЫН ИМПЕРИИ

– Ну как ты там, дите? А я того – сморился. Посплю я. Сонного-то не застрелишь? Ну а застрелишь, Бог с тобой! Ныне отпущаеши…

Подложил под щеку локоть и закрыл глаза.

С облегчением Александр закинул на плечо винтовку и прокрался мимо спящего в уборную. Пописав, он стряхнул последнюю каплю, застегнулся и вдруг услышал истошный мамин крик:

– Человека убили! Человека убили! Да придите же хоть кто-нибудь!…

Он вышел. Взвел глаза.

Она взялась под левую грудь, показывая вниз:

– Так это ты его?…

– Да живой я, бисовы дети! – отозвался с пола мужик. – Дайте доспать.

И накрылся воротом овчины.

ГЕНЕРАЛ КАВАЛЕРИИ

– Салават приехал! Салават приехал! – завизжала в прихожей Иля.

Александр поспешно закрыл и спрятал под себя учебник акушерства, жуткими картинками из которого воспользовалась для наглядности Иля, объясняя ему, что такое «аборт», на который легла его мама – в то время как Гусаров отсутствовал на зимних учениях. И так он, Александр, чувствовал себя неловко в чужом доме, а тут еще и брат Или. Который учится в самой Москве. И не где-нибудь – в МГУ, который Сталин нашей молодежи в наследство оставил на Ленинских горах.

– Ну, погоди, сестренка, погоди! – прекратил телячьи нежности студент. – Я так задубел, от вокзала идючи, что ничего не воспринимаю… Дай согреться.

Стукнул об пол портфель, и студент заглянул в гостиную. Все на нем искрилось от снега – и лисья меховая шапка, и ворсистое верблюжье пальто с широкими округлыми плечами. Ухватившись за кушак, он отступил в прихожую и спросил:

– А где же предки?

– Папа воздухом пошел дышать, а мама на рынок. Все баранину к твоему приезду ищет. Для плова.

– Неужели плов будет?

– Конечно, будет! Только со свининой, я так думаю.

– Да хоть с чем! Сто лет не едал!

Потирая руки, студент вошел в гостиную, и Александр приоткрыл рот. На брате Или был оранжевый пиджак, такой длинный, что почти до колен. Узкие брючки с широкими отворотами. А ботинки! Огромные, как утюги, и на толстенных подошвах. А под пиджаком, который студент МГУ неторопливо расстегнул, обнажился огромный галстук. Пестрый такой. С обезьяной. А точнее говоря – с орангутангом. Который ухмылялся… Девять лет уже прожил на этом свете Александр, но ничего подобного, одежды такой, не то что не видел, но и вообразить себе не мог.

– Это еще кто? – вдруг в бешенстве внезапном закричал студент.

– Одноклассник мой, – оробела Иля. – У нас сейчас живет.

Он привстал с учебника акушерства:

– А-александр.

– Хэллоу, май бой! – давнул ему руку студент. – Я имею в виду, почему у вас этот висит?

Александр оглянулся от стола. За ним, в простенке между пятнами окон, заиндевело-солнечно светящими сквозь тюль, висел портрет Сталина. В серебряной рамке. Исполненный мягким карандашом. Вождь был очень красив в своем белом мундире со звездами на погонах.

– Висит… – Иля озадаченно подняла брови, отчего на лбу ее еще заметней проступили следы от оспинок. – Он всегда ведь здесь висел. Или ты забыл?

– Палач усатый!

– Как это, «палач»? – опешил Александр.

– А так!

Александр с Илей переглянулись.

– Сколько он людей невинных погубил, знаете? Миллионы! До вас тут что, еще не дошло?

– Н-нет.

– И в школе вам ничего не говорили?

– Не говорили.

– Ничего, еще скажут. – Студент поднял руки и отцепил портрет. – Все, товарищ Coco! Кончилось ваше время!…

Он посмотрел туда-сюда, куда бы его деть, а потом вышел из комнаты. Прямоугольник свежей пустоты показывал, как сильно выцвели обои в гостиной. Александр взглянул на Илю, которая в ответ пожала плечами – в том смысле, что брату, как студенту МГУ, видней. На кухне лязгнуло накрытое портретом мусорное ведро, и студент вернулся – с хмурым лицом. А обезьяна с его галстука ухмылялась.

– Салават! – сказала Иля.

– Ну.

– Наверное, ты проголодался с дороги. Хочешь чайку? У нас даже зеленый есть.

– Хочу рюмку водки. – Салават сел за пианино и сорвал с крышки длинную салфетку. – Рюмку водки и хвост селедки, моя заботливая сестренка!

Студент по-мальчишески крутанулся на винте табурета.

– А ты, стало быть, с Илькой в одной школе?

– Угу.

– Это хорошо.

– И даже в одном классе.

– Да ну? – Он развернулся к Александру оранжевой своей спиной, открыл пианино, поднял руки и зашевелил в воздухе пальцами. – Это просто замечательно…

Александр кашлянул, после чего задал вопрос:

– А в Москве, там тоже так холодно?