- Племянница… - вроде бы равнодушно отмахнулся Бунтов, радуясь в душе, что Роза не стала разводить канитель и быстренько убралась.
- Хороша племянница… А вообще-то ты, Николаич, молодец. Уважаю!
- Много говоришь… При сыне ничего не болтай! - попросил Бунтов и по-свойски моргнул любопытному соседу, и сделал это вовремя, так как почти сразу вернулся Геннадий и, как показалось, подозрительно посмотрел на отца.
- Все, бать, обо всем договорился! Выздоравливай и ни о чем не думай, - обнадежил он. - У тебя сейчас эти две задачи самые главные.
- У меня, дорогой мой, сейчас все главное, а еще главней дела ждут впереди. Так и передай Герасимовичу, чтобы на меня надеялся да и на Ко-ляню тоже, потому что пока надеяться не на кого. - Сказав это, Бунтов
вдруг почувствовал, что неимоверно устал, откинул на подушку потную голову и закрыл глаза, спросил:
- Домой-то заедешь?
- Обязательно…
- Матери привет передай. Скажи, чтобы завтра не приезжала - нечего мотаться!
- Сказать-то, конечно, скажу, но только она все равно сделает по-своему. Ладно, пап, поеду, пожалуй… Через недельку еще прискачу! - Они расцеловались, и Геннадий тихо вышел из палаты.
После ухода сына Бунтов сразу же заснул, спал до утра и проснулся с другим настроением: есть захотел! Не дожидаясь завтрака, он, аккуратно повернувшись, пошарил в тумбочке, нашел пакет пряников, и показались они в этот момент необыкновенно душистыми. Смолотив три или четыре, захотел яблок, а потом и банан съел. Так что, когда принесли завтрак, от каши отказался, а чаю попил с удовольствием, два стакана выдул.
Все дни, пока он отлеживался в больнице, к нему приезжала Валентина. Дня через три после операции Бунтов начал выходить в больничный двор, чтобы можно спокойно поговорить с женой, пошутить с Данилкой, которому каждый раз что-нибудь дарил. И дарил не потому, что хотел заручиться вниманием внука, а потому, что вдруг понял, что до больницы он почти не уделял внимания ему, словно в их доме все жили сами по себе, и никто ни о ком не заботился.
Дело шло к выписке, но неожиданно рана у Бунтова загноилась. Валентина, конечно, огорчилась, узнав про осложнение, но сделать ничего не могла. Когда же намекнула, что, мол, надо бы поговорить с врачом, Бунтов пригрозил:
- Только попробуй! Если уж такая заботливая, то подумала бы о том, кто нам картошку будет выбирать? Ведь осталась неделя-другая, и можно будет копать!
- Вручную, что ли?
- Зачем… В Перловке картофелекопалку возьму. А вам надо будет ботву скосить… Но это ладно, об этом я сам Коляне скажу. Так что твоя забота сагитировать баб и потом быстренько убрать урожай. А как уберем, то олигарх фуры пришлет.
Фролов приехал на следующий день. Это была его вторая поездка к товарищу, и приехал он на мотоцикле, хотя в первый приезд прибыл в Электрик на автобусе, не успев купить шины к мотоциклу. Теперь же он гордо въехал в больничный двор и остановился почти под окнами бунтовской палаты. Услышав треск мотоцикла, Бунтов вышел во двор.
- Какие новости? - спросил Бунтов и внимательно посмотрел на Фролова, словно тот в этот момент мог что-то скрыть.
И Коляня, действительно, замялся, заерзал на скамейке.
- Не хотел, но если уж допытываешься… Петрович вчера копыта отбросил. Недели не прошло, как из больницы привезли. Да врачи и не обещали ничего хорошего.
- Жалко мужика, - не сразу сказал Бунтов, словно настроил себя на какую-то иную, более важную новость. - А я ведь собирался навестить его, когда оказался здесь. Ведь он лежал в соседнем отделении.
- Ладно, не тужи.
- Теперь тужи не тужи, а с того света мужика не вернешь, земля ему пухом.
Они еще немного поговорили, и Бунтову расхотелось болтать с Фроловым, потому что не услышал от него главного, хоть что-нибудь о Пичугине: чем этот гаденыш занимается, как ведет себя и чует ли скорую расплату?!
Нет, не услышал, а очень хотел.
Вторую неделю Семен Пичугин не понимал, что происходит, потому все выходило не так, как он представлял себе после стычки с Бунтовым, который, как казалось, расскажет о нападении первому же следователю. Поэтому ареста Семен ожидал в тот же вечер, даже в первый час после возвраще-
ния из Электрика. Но Бунтов оказался настоящим мужиком, не сдал его, и теперь ждет выздоровления, чтобы отомстить. Он хотя и считался в слободе рьяным мужиком, не трусливым, но он уж старик почти. Так что прямой стычки Петух не боялся. "Главное, чтобы не попасться ему на перо!" - сам себя предостерегал он и заставлял проникнуться этой настораживающей мыслью, всегда иметь ее наготове для применения.
Читать дальше
