Наступая на "дикую природу", американцы навязывали ей порядок, казавшийся им рациональным и единственно правильным. Эту сторону мышления своих соотечественников высмеял Фенимор Купер, создав в своем романе "Прерия" образ доктора Овида Батциуса. Доктор не признавал явления природы, не укладывающиеся в его прямолинейные теоретические представления, а потому считал гремучую змею ошибкой природы и полагал, что в строении бизонов "имеется кардинальный недочет… Если бы одну пару его ног заменить вращающимися рычагами, животное было бы вдвое менее подвержено усталости".
Созданный американцами мир стал пожирателем внешнего пространства. С самого начала существования США правящие круги заговорили о необходимости расширить границы. Они писали и произносили речи об американских "естественных границах", "географической симметрии" и даже "Божественном предначертании", объясняя необходимость включения в состав Штатов сосед-
них стран. Так, член палаты представителей от Кентукки Тримбол изрекал в 1819 году в конгрессе: "Отец Вселенной со свойственным ему провидением дал естественные границы каждому континенту и королевству, каждой нации для защиты от вторжения - постоянные, вечные физические барьеры… Великий строитель Вселенной определил естественные границы и нашей страны, и человек не может их изменить, это, по крайней мере, вне полномочий, на основе которых заключаются договоры. К этим границам мы должны стремиться, если возможно мирно, в случае необходимости с применением силы".
Министр финансов в первом правительстве Вашингтона Александр Гамильтон в 1787 году в программном сочинении "Федералист" призывал, чтобы Штаты, "связанные вместе в прочном и нерасторжимом союзе, объединились в создании великой американской системы, недоступной для чьего бы то ни было влияния с другого берега Атлантического океана и способной диктовать условия отношений Старого и Нового Света".
Еще раньше, в 1786 году, посол США во Франции Томас Джефферсон заявил одному из своих друзей: "Нашу конфедерацию следует рассматривать как гнездо, из которого вся Америка, Северная и Южная, должна быть заселена. Мы обязаны, в интересах всего великого континента, держать его в своих руках, вырвав у испанцев".
Тогдашний руководитель внешней политики США С. Адамс утверждал: "Мы не упрочим своего положения до тех пор, пока Британия не уступит нам того, что указующий перст Природы предназначил нам для обладания, или до тех пор, пока мы не вырвем у нее этих владений". Как подчеркивал советский историк Юрий Мельников, "Адамс имел в виду Канаду и другие территории, не входившие в 13 первоначальных штатов Америки".
В письме выдающемуся немецкому ученому Александру Гумбольдту Томас Джефферсон декларировал: "Европейские страны образуют отдельную часть земного шара; их местоположение делает их частью определенной системы; они имеют круг своих собственных интересов - никогда не вмешиваться в которые составляют нашу задачу. Америка имеет для себя полушарие.Она должна иметь свою отдельную систему интересов, которые не должны быть подчинены интересам Европы".
Программа расширения американских границ за счет стран Латинской Америки стала воплощаться в жизнь вскоре после свержения испанского владычества в этом регионе. США пытались воспользоваться крушением испанской колониальной империи для расширения своих владений.
Провозглашая 2 декабря 1823 года свою доктрину, президент Д. Монро говорил, что "искренние и дружественные отношения между Соединенными Штатами" и европейскими странами мира "обязывают нас заявить, что мы будем рассматривать любую попытку с их стороны распространить их систему на любую часть нашего полушария опасной для нашего спокойствия и безопасности".
Победа США над Испанией в ходе американо-испанской войны 1898 года, захват Филиппин и других земель в Тихом океане и Карибском море вызвали новый подъем шовинистических настроений в Америке. После подписания Парижского договора в американской газете появилась картинка: на географической карте 1898 года был изображен орел из государственного герба США. Правое крыло орла касалось вновь приобретенных островов в Тихом океане, конец его левого крыла дотрагивался до Кубы и Пуэрто-Рико. Подпись под картинкой гласила: "Десять тысяч миль от одного кончика крыла до другого". Для контраста тут же была помещена другая картинка, показывающая мир, каким он был сто лет назад: тогда орел значительно меньших размеров касался одним крылом Миссисипи, а другим - побережья Атлантики. Логично было предположить, что через сто лет весь мир окажется под сенью крыльев американского орла.
Читать дальше
