Александр Чаковский - Дороги, которые мы выбираем

Светлана?!

Да, это была она. Пробившись сквозь ряды столпившихся у двери людей, она шла теперь к сцене.

Я видел ее только в профиль и ужаснулся: так исхудало ее лицо, так она изменилась за это короткое время после нашей встречи.

А Крамов все еще стоял на трибуне, говорил, обращаясь к президиуму, что-то неслышное мне отсюда и как-то неловко взмахивал рукой.

Светлана уже поднялась на сцену. Некоторое время она и Крамов стояли рядом.

Потом я услышал густой голос Трифонова:

— Что же вы не уходите, товарищ Крамов? Ведь ваше время кончилось…

Николай Николаевич с несвойственным ему подобострастием закивал головой и поспешно сошел вниз.

Теперь Светлана стояла около трибуны одна. Стояла, так и не сняв пальто, закутанная в серый платок, и молчала,

В зале была напряженная тишина.

— Товарищи, — сказал негромко Трифонов, — это инженер Одинцова. Она работала некоторое время на строительстве нашего туннеля. Послушаем ее… — И он ободряюще кивнул Светлане.

Светлана все еще молчала. Затем она медленно развязала свой платок. Потом тихо произнесла:

— Я… я жена Крамова, товарищи… Я знала, зачем он поехал сюда, — ее голос стал звучать громче, — и приехала тоже. Он ненавидит Арефьева. Он поехал, чтобы доконать его.

— Клевета! — раздался пронзительный голос Крамова.

Он вскочил с места и подбежал к сцене. Видимо, он уже овладел собой.

— Клевета! — снова выкрикнул он. — Домашние дрязги! Собрание коммунистов не опустится до того, чтобы разбирать семейные свары! Мне стыдно за мою жену!

— Стыдно?! — неожиданно громко воскликнула Светлана. — Вам стыдно за меня? А когда я сбежала со строительства, когда предала друга, поверив вам, тогда вам не было за меня стыдно?! Стыдно мне, ставшей вашей женой, а не вам! Он пришел вечером домой — это было несколько дней назад — и сказал, что на туннеле несчастный случай и он едет разбирать дело Арефьева. Я ни о чем не спрашивала Крамова. Но он понял, о чем я думала, и уверил, что проявит максимум объективности. Но я-то знала, каким «объективным» может быть Крамов, когда речь идет о человеке, ставшем ему на пути. И я поехала вслед за ним. Я… не могла не поехать. И убедилась, что все, чего я опасалась, произошло: Крамов обрушился на Арефьева. Но ведь я же инженер и понимаю, что он не имел права делать этого, пока комиссия не выслушает Арефьева, не разберет детально обстоятельств катастрофы. Крамов пренебрег всем этим. Это же подло, Николай Николаевич!..

В зале творилось нечто невообразимое. Люди что-то кричали, топали ногами…

Несколько мгновений Светлана молча смотрела в зал дшроко раскрытыми и точно остановившимися глазами, потом внезапно закрыла лицо руками… Бау-лин поспешно встал, подошел к Светлане, что-то тихо сказал ей и, поддерживая под руку, увел за сцену.

— Слова! Слова прошу! — крикнул кто-то из задних рядов, но почти одновременно откуда-то из середины другой голос тоже выкрикнул:

— Мне слово!

И вот уже десятки голосов сзади, спереди, с разных сторон требовали, стараясь перекричать друг друга:

— Слово! Мне слово! Дайте слово!

— Тише!

Громкий голос Трифонова покрыл шум, стоявший в зале.

— Все скажете, все! — повторил он. Шум снова возобновился.

И вдруг встал Григорий Орлов. Я уже говорил, что в течение всего собрания он сидел неподвижно, с побелевшим, безжизненным лицом. И, может быть, потому, что теперь он встал со своего места так резко и неожиданно, это было замечено всем залом. Люди интуитивно почувствовали, что Орлов хочет сказать нечто очень важное, и умолкли.

Едва слышно и заикаясь почти на каждом слове, он заговорил:

— Я, м-может быть, д-должен был сказать это раньше… Но в-все равно… За час до собрания к-комне пришел бурильщик с ж-жалобой н-на неправильный расчет. Я в-велел бухгалтеру по-поднять н-наряды и увидел, что раб-бочий действительно б-бурил отверстия б-большего диаметра, ч-чем было записано в н-наряде. Его обсчитали…

Он умолк и провел рукой по лбу. — Какое отношение это имеет к данному собранию? — удивленно спросил Трифонов.

— Эт-то был р-рабочий, который б-бурил отверстия для т-тех штанг, — не отвечая Трифонову, продолжал Орлов.

— Не может быть! — во весь голос воскликнул я. Все головы обернулись ко мне. Я устремился на сцену.

— Товарищи, — не поднимаясь на трибуну, а лишь держась за нее рукой, сказал я, — одну минуту, только одну минуту… Орлов, как фамилия бурильщика?

— Осипов, — ответил Григорий.

Нет, я не знал его. Наверное, из новеньких. Что ему до меня… Но где он?