Иван Щеголихин - Снега метельные

Сергей прислонился лбом к шершавым, занозистым доскам, но не надолго, только на мгновение; ему показа­лось, что и тут, в глухом закутке, на него кто-то смотрит, кто-то может увидеть, как он ослабел, пригорюнился, он, Сергей Хлынов.

Черные стебли уныло качнулись под ветром, тихо зашуршал сухой снег. Скоро задымит поземка, заострят­ся сугробы, закружит, засвистит вьюга.

У стены, в затишье сиротливо стыл его мотоцикл. Сергей запахнул полушубок, опустил мотоцикл с упора, Повел его на дорогу. Перед райкомом глянцевито-розово блестела тропинка от света из окон. На столбе гудел репродуктор. «В честь тридцать девятой годовщины... коллектив бригады... взял на себя...»

Где-то продолжались — всюду продолжались большие трудовые дела.

Сергей вывел мотоцикл на дорогу. Поправил шапку, неторопливо застегнул полушубок доверху. Потом вы­прямился и – заглушил мотор.

Все теперь хотелось начать сначала. От нуля.

26

Утром 23-го октября торжественный голос диктора передал по радио: Казахстан, давший стране миллиард пудов зерна, награждается орденом Ленина.

В полдень принесли газеты,

В палате ораторствовал Малинка:

– Еще ни одна республика не получила орден Лени­на, а Казахстан получил! РСФСР не получила, Украина и Белоруссия не получили, а Казахстан получил – первый!

В пять часов раскатисто загремел репродуктор:

— Дорогие товарищи!..

Женя дежурила в больнице. Не утерпев, накинула пальто, платок и побежала на площадь. Митинг проходил возле Дома культуры. Николаев стоял на трибуне без шапки и говорил:

– Наша область сдала государству двести восемьде­сят миллионов пудов хлеба. Три года назад вся республи­ка сдала в пять раз меньше. Миллиард пудов – это уро­жай одиннадцати предыдущих лет вместе взятых. Целина оправдала наши надежды!..

Выступали из райкома комсомола, выступал Жакипов:

– Наш Казахстан идет от победы к победе. Под руководством коммунистической партии. Мои шофера сейчас возят хлеб, но пока плохо возят. Ничего! Мои шофера только неделю назад в землянки перешли, в кабинке спали. Всем спасибо за помощь! Миллиард – хорошо, орден –хорошо, а что хлеб горит – плохо, надо быстро перевозить, быстро спасать!..

Днем в Камышном знакомые и незнакомые поздрав­ляли друг друга. Но к вечеру стало тихо...

Тревожил забуртованный, подмоченный дождями хлеб, который нужно было спасать,

В тетке Нюре Женя не ошиблась, если можно так говорить, когда человеку не веришь. Она оказалась хит­рой и неприятной старухой. На все замечания Жени она почему-то кривилась, видимо, не считая ее за работника, хотя и находилась в прямом у нее подчинении. По поводу и без повода тетка Нюра говорила об одном и том же – молодежь нынче пошла никудышная, старших не почитает, не слушает. Все эти ее нарекания Женя, как полноправный представитель молодежи, принимала в свой адрес и, не зная, чем ответить тетке, стала на всякий случай сама носить гидропульт, снаряжение дезинструктора, что совсем не входило в ее обязанности. Во время обследования объекта тетка Нюра молчала, будто в рот воды набрала, не поддерживала Женю ни единым словом. А скандалить она могла отчаянно, а молчала умышленно, не хотела портить отношения с начальством. При обследовании тетка Нюра садилась на первый попав­шийся стул, совала руки в карманы, превращаясь в букву «Ф», и ни слова не говорила в пользу санитарных норм. «Я дезинструктор, у меня нет права голоса»,— оправдывалась тетка перед Женей. Зато в здравотделе, когда Женя начинала докладывать о ходе обследования, тетка обретала право голоса. Она размахивала руками и кричала о недостатках, будто сама их обнаружила, повторяла, и довольно складно, все требования Жени во время обследования, причем с угрозами, вроде «всыпать перцу этим сволочам, зажрались» и прочее, полагая, что способность «лаяться»— главное оружие в санитарной работе. Женя только плечами поводила от ее громкоголосой, показной и совсем неуместной деловитости. Трудно ей было с тет­кой. Жене хотелось ее чему-то научить, ведь она не имеет никакой специальной подготовки, но всякий раз тетка Нюра самолюбиво пресекала ее намерения: «Ты вот поживи с моё, тогда и будешь учить». Она невзлюбила Женю, это ясно, но вот за что? Только за то, что она молодая? Или, может быть, за то, что приезжая, что целинница?

Однажды тетка Нюра не пришла на работу во-время, и Женя, идя на обследование, зашла к ней домой. Кое-как открыла тяжелую деревянную калитку, огляделась, ища собаку, – она убеждена была, у тетки непременно волкодав какой-нибудь, злющий-презлющий, как в сказке. Увидела конуру вдалеке, в конуре что-то мохнатое и, прикинув расстояние до крыльца, быстро туда пробежала. Стоял мороз, и псу наверняка было лень за ней гнаться, он даже и голоса не подал.